Нацистские самолеты. Военно-воздушные силы Германии (1933—1945). Люфтваффе против ввс ркка. начало конца

Среди трех видов вооруженных сил по части разработки экспериментальных систем оружия на первом месте были нацистские люфтваффе. По свидетельству историков в КБ третьего рейха не прекращалась работа практически до весны 1945 года. Лучшие умы Германии думали, как обеспечить гитлеровским асам превосходство в воздухе. И вопреки распространившемуся после войны мнению, что, дескать, стоило появиться в воздухе, скажем, нашему грозному Покрышкину, так никто из немцев уж и пикнуть на смел, на самом деле все было куда сложнее...

Долгое время о достижениях пилотов люфтваффе в советской печати старались вспоминать пореже. На то были свои резоны. Лицевые счета наших прославленных асов в сравнении с аналогичными достижениями пилотов третьего рейха сильно бледнеют.

Трижды Герои Советского Союза летчики-истребители А.И. Покрышкин и И.Н. Кожедуб сбили соответственно 59 и 62 вражеских самолета. А вот немецкий ас Э. Хартман сбил за годы войны 352 самолета! И он был не одинок. Кроме него в люфтваффе были такие мастера воздушных боев, как Г. Баркхорн (301 сбитый самолет), Г. Ралль (275), О. Киттель (267)... Всего 104 пилота германских ВВС имели на своем счету более сотни сбитых самолетов каждый, а 10 лучших сбили в общей сложности 2588 самолетов противника!

Но почему получилась такая невеселая арифметика? Попробуем разобраться.

Тот же Эрих Хартманн прибыл на Восточный фронт в октябре 1942-го. Летал на "Мессершмитте-109", на третьем боевом вылете был сбит над Кавказом и взят в плен. Но когда его везли в кузове газогенераторного "ЗИС-5" на допрос, он нокаутировал своего конвоира и бежал. Воспользовавшись хорошим знанием русского языка, он благополучно добрался к своим, и странное дело ни к особистам, ни в политотдел его не таскали. Даже жестокое гестапо им почему-то не особо интересовалось. Хартману просто дали новую машину и сказали: "Летай!.."

В ноябре 1942-го он сбил штурмовик ИЛ-2, но был ранен и сам. Отлежался в госпитале, снова стал летать. Минеральные Воды, Армавир, Ростов, Николаев, Тамань... - первые адреса его российских аэродромов.

Вот так, не очень удачно, начинал свою летную карьеру самый результативный ас Второй мировой войны. А ведь он был уже хорошо подготовлен, окончил школу военных летчиков, затем - школу летчиков-истребителей, после чего осваивал новую технику, на которой должен был воевать.

Такая неспешность кажется нам достаточно странной: уже вовсю гремела мировая война, шла битва за Англию, немецкая авиация несла потери над Северной Африкой, над Критом и Мальтой, фронт требовал летчиков... Но в отличие от наших краткосрочных училищ, когда на подготовку сталинского сокола отпускали два-три месяца и 10-12 часов налета, немцы не спешили. Самолет - дорогая машина. Лучше сразу выучить летчика, чем полагаться на везение, на то, что он выучится сам. Если, конечно, ему повезет и его не собьют в первом же бою.

В люфтваффе к первому бою своих пилотов готовили обстоятельно. Каждый должен был самостоятельно налетать 450 часов (в конце войны 150, это мы их уже взяли за горло и пришлось менять методику обучения). Причем ни в коем случае новичку не полагалось прежде времени вступать в бой. Обычно в течение первых 100 (!) боевых вылетов ему полагалось лишь наблюдать за схваткой со стороны, изучать тактику, повадки противника и по возможности уклоняться от боя.

И такая методика приносила неплохие результаты. Уже к середине 1943 года Эрих Хартманн сбил 34 самолета, а 7 июля - только за один день, как указано в его полетной книжке - трижды поднявшись в воздух с полевого аэродрома Угрим в 3.05, в 5.45 и в 17.07, он победил в семи воздушных боях, уничтожив три штурмовика ИЛ-2 и четыре истребителя ЛАГГ-5.

Свою последнюю, 352-ю, воздушную победу майор Хартманн одержал 8 мая 1945 года. Привычно срезал новейший ЯК-11, сделал разворот и пошел на посадку.

Он был удостоен самых высоких военных наград Германии: 29 октября 1943-го - Рыцарского креста, 2 марта 1944-го - Рыцарского креста с дубовыми листьями, 4 июля 1944-го - Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами, а через месяц, 25 августа - Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Выше награды в третьем рейхе не было. Его несколько раз у себя в ставке принимал , и Эриху шили белый парадный мундир для этих приемов.

Но даже после этого он продолжал летать (и сбивать), подобно многим рядовым летчикам - никто не посылал для его охраны по две эскадрильи, как это бывало с некоторыми нашими героями... И вышел в отставку в чине полковника, так и не удостоившись генеральских звезд. И похоже, нисколько не жалел об этом.

Во всяком случае остаток жизни тихо прожил в маленьком немецком городке, а когда умер несколько лет тому назад (уже после объединения Германии), то согласно завещанию хоронили его как частное лицо - в штатском костюме, без почетного караула и салюта.

Лишь однажды он позволил себе вспомнить о былом. Вот что рассказывал литератору Евгению Добровольскому генерал Игнаров. Когда сразу после войны, встретившись лицом к лицу с плененным Хартманом, он взял было немца за грудки, прошипел: "Я тя, сучий потрох, сейчас собственной рукой пришью, как военного преступника! Сколько ж ты душ загубил!" - тот, щуплый, среднего роста, белобрысый, довольно спокойно ответил, только побледнел малость: "Вы меня, господин генерал, не испугаете, я 350 раз в лицо смерти глядел!"

"Было в наших и германских ВВС переплетение двух подходов рационализма и показухи, - отмечает Добровольский. - И еще - разная цена жизни на весах истории. Немцы берегли своего солдата. Наши о таких категориях - солдат-одиночка - не очень-то заботились. И совсем недавно поставили памятник еще одному полководцу, все умение которого заключалось в беспощадности к своим солдатам, затыкании дыр на фронте "пушечным мясом".

Мы строили самолеты, спасали челюскинцев, доставляли папанинцев, у нас был Чкалов, великий летчик своей эпохи, летал через Северный полюс в Америку. "Мы не нищи, у нас их тыщи!" - это про самолеты. Кино такое показывали - "Если завтра война!" А когда она грянула, оказалось, что все те тыщи ни к черту не годятся. И-15, И-16, И-153... Зачем их только пекли в таких количествах? А новейшие, секретнейшие наши Яки, ЛАГГи, МИГи сгорели на прифронтовых аэродромах в первый же день.

А еще в тот первый день оказалось, что наши летчики не умеют воевать. И не потому, что плохо учились, а потому что их учили не тому - историю партии зубрили, речи вождя прорабатывали, верность родине воспитывали, а вот как зайти в хвост противнику, все больше на пальцах показывали, а не в воздухе... Думали, количество перейдет в качество, массовостью задавим, шапками закидаем.

И вот итог: в начале войны командование ВВС Германии награждало Большим крестом летчиков, сбивших 25 машин противника, к ноябрю 1941-го, в самый разгар битвы за Москву, планку подняли до 40, а к 1944-му - до 100. Слишком быстро повышали свой счет некоторые немецкие летчики.

В своих воспоминаниях Герд Баркхорн, командир 2-й истребительной эскадры, где служил Хартманн, писал: "В начале войны русские летчики были неосмотрительны в воздухе, действовали скованно, и я их легко сбивал неожиданными для них атаками. Но все же нужно признать, что они были намного лучше, чем пилоты других европейских стран, с которыми нам приходилось сражаться. В процессе войны русские летчики становились все более умелыми воздушными бойцами. Однажды в 1943 году мне пришлось на Me-109Г сражаться с одним советским летчиком на ЛАГГ-З. Бок его машины был выкрашен в красный цвет, что означало - летчик из гвардейского полка. Наш бой продолжался около 40 минут, и я не мог его одолеть. Мы вытворяли на своих самолетах все, что только знали и могли. Все же были вынуждены разойтись. Да, это был настоящий мастер!"

И это при том, что ЛАГГ наши летчики не любили и называли - "Летающий Авиационный Гарантированный Гроб". Надо сказать, что все параметры массовых самолетов у нас были ниже, чем у немцев, и неравенство это, вопреки общепринятому мнению, сохранилось до конца войны, когда под бомбежками союзной авиации они сумели выпустить около двух тысяч реактивных истребителей, скорость которых достигала 900 километров в час!

Так что все наши разговоры о том, что столь большие личные счета у гитлеровских асов были лишь потому, что им делали записи по числу моторов сбили четырехмоторный самолет, так его сразу за четыре считали - это, извините, от лукавого. Чаще наши записывали самолет, сбитый в общей куче, на личный счет самого именитого - глядишь, Героем станет. Кстати, для получения звания Героя Советского Союза, насколько мне известно, было достаточно сбить 25 вражеских машин любого класса.

Попытаемся разобраться, почему у армии победителей потерь оказалось втрое больше, чем у побежденных. А в авиации разрыв и того значительнее...

Начиналось все как будто для нас неплохо. В небе Испании летчики-добровольцы наших ВВС, несмотря на то что знаменитые "ишаки" истребители И-16 - уступали немецким самолетам в скорости, дали прикурить фашистам как следует. Преимущества наших пилотов в летном мастерстве не стеснялись признавать и сами немцы. Вот только одно из свидетельств.

Весной 1940 года в составе делегации советских специалистов в Германии побывал и Б.П. Супрун - известный наш ас, в ту пору Герой Советского Союза (вторую Звезду он получил посмертно уже в ходе боев во время Великой Отечественной войны). Немцы показали нам свой истребитель Ме-109. Наши спецы оценили машину достаточно сдержанно. Тогда несколько раздосадованный конструктор Э. Хенкель предложил Супруну опробовать новейший истребитель Хе-100. Вот что он сам писал по этому поводу в своих мемуарах:

"В составе русской миссии был молодой летчик, Герой Советского Союза, летное мастерство которого произвело большое впечатление. Это был высокий статный мужчина. Перед первым полетом на Хе-100, самом скоростном из всех, на которых он когда-либо летал, он имел десятиминутную консультацию с одним из моих лучших летчиков-испытателей. Затем он поднял машину в воздух и стал швырять ее по небу, выполняя такие фигуры, что мои летчики почти онемели от удивления".

Да что там говорить, если сам командующий люфтваффе Герман Геринг, как уже говорилось, проходил летные университеты на территории нашей страны, под руководством советских инструкторов!..

И вдруг все так резко поменялось с началом Великой Отечественной войны. Первые месяцы немецкие асы имели неоспоримое преимущество в воздухе. Почему так получилось?

Причин тому, на мой взгляд, несколько. Во-первых, практически вся авиация была сосредоточена на прифронтовых аэродромах, где и была уничтожена в первые дни, а то и часы после начала боевых действий.

Впрочем, известный историк Рой Медведев полагает, что такое сосредоточение оказалось вынужденной мерой из-за того, что наши ВВС начали получать новую технику, для которой не годились старые взлетные полосы. Их начали в срочном порядке модернизировать (причем на многих аэродромах сразу), вследствие чего на оставшихся в действии (в основном гражданских) летных площадках оказалось сосредоточено огромное количество техники...

Возможно, это и так. Тем не менее в любом случае головотяпство налицо. Никуда не скроешься и от того факта, что к июню 1941 года 70-80 процентов самолетов СССР уступали по своим летно-техническим качествам однотипным машинам Германии. И тем немногим летчикам, которые все-таки смогли взлететь и вступали в бой с превосходящими силами противника, часто оставалось применять лишь "секретное русское оружие" - таран.

Однако это оружие того же сорта, что и попытка пехотинца закрыть амбразуру вражеского дота собственной грудью. Таран, как правило, приводил одновременно и к потере собственной машины, несмотря на все инструкции, а то и к гибели пилота. Не случайно наши пилоты прибегали к этому крайнему средству по большей части лишь в начале войны, когда противник имел подавляющее превосходство в воздухе. Если в первый год войны было сделано 192 тарана, то в последний - всего 22...

Со временем наши конструкторы и производственники сумели переломить ситуацию. Фронт стал получать во все больших количествах новую, более совершенную технику, и к концу войны уже не германские, а советские ВВС имели подавляющее преимущество в воздухе. Однако не надо думать, что нам уже не было чему поучиться у немецких специалистов.

Обычно, когда речь заходит об этом типе самолетов, сразу вспоминают знаменитую "пешку" - самолет Пе-2 конструктора В.М. Петлякова. Однако давайте не будем забывать, что "петляковы" появились на фронте позже знаменитых "лаптежников" - пикирующих бомбардировщиков Ю-87.

Более того, инженер Иосиф Гольдфаин раскопал вот какую интересную историю по этому поводу...

Незадолго до Великой Отечественной войны Л.П. Берия вызвал авиаконструктора А.Н. Туполева и велел срочно сделать "высотный, дальний, четырехмоторный, пикирующий бомбардировщик". Вот как рассказывал об этом заместитель генерального Л.Л. Кербер: "Туполев вернулся злой, как тысяча дьяволов... Затея Берии была явно несостоятельной. Масса доводов "против" и ни одного "за". Разве только, что немцы и американцы имеют одномоторные пикировщики, нам следует их переплюнуть и создать очередной даже не царь-колокол, а царь-пикировщик". По мнению Туполева, "делать такой самолет было чистым безумием".

Действительно, при пикировании машина испытывает огромные перегрузки, значит, ее конструкция должна быть особо прочной, что невозможно добиться у четырехмоторного самолета. У высотного бомбовоза непременно должна быть герметичная кабина для экипажа, оборудованная дистанционным управлением вооружения, а его-то, такого управления, в СССР не выпускали. Существовали и другие, не менее веские аргументы против создания этого самолета, однако Берия упорно настаивал на своем. Туполев тянул как мог, ссылаясь на загруженность работой над Ту-2, а затем грянула война...

Конечно, происшедшее прежде всего можно было бы объяснить технической неграмотностью шефа НКВД, если бы не одно обстоятельство - тогда и немцы трудились над проектом подобного пикировщика!

Оказывается, еще летом 1935 года германским авиаконструкторам приказали создать тяжелый бомбардировщик с радиусом действия 2500 километров, способный производить бомбометание и пикирования. Летом 1937 года фирма "Хейнкель" приступила к работе над Хе-177, оснащенным оригинальной силовой установкой - четыре мотора, размещенные попарно, вращали два пропеллера.

В ноябре 1939 года самолет совершил первый полет, а потом пошла полоса неудач: пять опытных экземпляров новой машины потерпели катастрофы, причем два - при пикировании, погибло 17 летчиков-испытателей.

В конце концов с Хе-177 сняли аэродинамические тормоза и превратили в обычный бомбардировщик, который с марта 1942 года производился серийно. Всего "люфтваффе" получили 545 бомбардировщиков нескольких модификаций (в литературе приводятся и другие цифры). Наиболее удачным считался Хе-177 А5, изготовлявшийся с февраля 1943 года в качестве торпедоносца и носителя двух ракет класса "воздух-корабль".

Фирма "Хейнкель" предложила тремя годами раньше и вариант с четырьмя моторами, установленными в крыле поодиночке, и с герметичной кабиной; правда, до конца войны успели сделать лишь несколько опытных Хе-274 и Хе-277 с обычными кабинами.

Мы не располагаем подробными сведениями о боевом применении Хе-177. Но тот факт, что немало (по некоторым данным, до половины) их было потеряно из-за аварий, говорит сам за себя.

Зачем же Гитлеру понадобился такой монстр? Отсутствие стратегических бомбардировщиков в составе "люфтваффе" принято объяснять недальновидностью лидеров третьего рейха. Однако тем самым затемняется суть дела, ведь немецкие конструкторы работали над подобной техникой, только безуспешно. Известно, что точность бомбометания при пикировании гораздо выше, чем с горизонтального полета. Поэтому у руководителей нацистской Германии мог появиться соблазн - пустив в ход небольшое количество пикирующих Хе-177, эффективно поразить стратегические объекты в глубоком тылу противника.

Поскольку объективных причин пополнить советские ВВС аналогичным боевым самолетом не было, остается предположить субъективную. Обратите внимание на странное совпадение - в 1939 году полетел первый образец Хе-177, а спустя некоторое время Берия дает поручение Туполеву создать такой же. Если допустить, что агентура его ведомства сумела раздобыть совершенно секретную информацию о немецком суперпикировщике, то непонятное, казалось бы, упрямство Берии становится вполне объяснимым...

Летающие танки

"Довелось как-то слышать, что где-то в 1942 году, когда гитлеровское командование поняло, что блицкриг окончательно провалился, была предпринята попытка покушения на И.В. Сталина с целью его физического устранения. Для этого была сформирована специальная диверсионная группа, в состав которой входили не только специально тренированные и отлично обученные агенты. Кроме того, в снаряжение этой группы входила уникальная спецтехника, существовавшая в считанных экземплярах, в том числе летающий танк, способный приземляться чуть ли не на болото, и карманные гранатометы.

Хотелось бы узнать подробности об этой уникальной операции. Почему она провалилась?

С уважением к вам С.М. Самусенков, Тверская область".

Это письмо и послужило отправным толчком в работе над данной темой. Довольно скоро удалось выяснить, что четверть века тому назад журнал "Смена" действительно писал о такой операции.

В 1943 году в 6-м отделе имперского управления безопасности задумали покушение на Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Расчет был прост: смерть этого человека неизбежно окажет отрицательное влияние на действия Красной Армии, а то и вызовет панику в войсках.

Строго засекреченную операцию "Цеппелин" готовили с традиционной немецкой тщательностью. В одной разведшколе нашли подходящего кандидата для исполнения данной акции. То был некий Политов, который в мае 1942 года, оказавшись в плену, не стал скрывать ни своей должности - он служил командиром роты - ни своих познаний о секретах Красной Армии. В обмен на свою словоохотливость он надеялся получить должность бургомистра. Но его отправили в разведшколу учиться на секретного агента. Здесь же подобрали и подругу жизни по фамилии Шилова, а по должности - радистку-шифровальщицу.

Группа инженеров изготовила специальное снаряжение, в состав которого входил, в частности, "панцеркнакке" - коротко-стовольная безоткатка калибром 60 миллиметров, чьи кумулятивные снаряды были способны прошибить даже 45-миллиметровую броню. Крепился "панцеркнакке" ремнями на правой руке и был оснащен кнопочным пусковым устройством.

Предполагалось, что снабженный всеми необходимыми документами агент проберется в Москву, выследит, как из Кремля будет совершать свой очередной выезд на дачу "паккард" Сталина, и разнесет его вдребезги, вместе со всеми, кто будет внутри.

Для доставки террориста и его спутницы в Москву был подготовлен мотоцикл М-72 советского производства. Его вместе с "супругами Тавриными" так они значились по документам - должен был доставить в Подмосковье специально переоборудованный самолет "Арадо-232", оснащенный 20-колесным шасси для взлета и посадки на неподготовленные площадки.

Для того чтобы к диверсантам поменьше цеплялись всевозможные патрули, Таврина-Политова решили выдать за героя-фронтовика, удостоенного звания Героя Советского Союза, награжденного пятью орденами и двумя медалями. Для вящей достоверности заготовили даже фальшивые номера "Правды" и "Известий", где в списках награжденных, среди прочих, значился сначала капитан, а потом и майор Таврин. Сделали ему и удостоверение сотрудника фронтовой контрразведки "Смерш"...

Словом, предусмотрели, кажется, все. Однако операция все же провалилась. Почему?

Сначала сигнал тревоги подали подпольщики из оккупированной Риги. Дескать, в ателье получен странный заказ. Требовалось срочно сшить кожаное пальто в русском стиле, но с широкими рукавами и обширными внутренними карманами.

Потом на аэродроме под Ригой появился странный самолет. Стало очевидно, что что-то готовится... Но что именно? Этого до конца подпольщикам выяснить не удалось - однажды ночью самолет взлетел и взял курс на Москву.

Однако и полученных сведений оказалось достаточно, чтобы усилить воздушное патрулирование подступов к столице, привести в повышенную боевую готовность зенитные батареи. На одну из таких батарей "Арадо" и напоролся...

Пришлось садиться на вынужденную... Летчики помогли выкатить самолет и отправились восвояси - в сторону фронта. А террористы покатили в сторону Москвы. И вскорости попались на глаза патрулю, старший которого удивился такому несоответствию: судя по документам, мотоцикл должен проехать около двухсот километров под проливным дождем, а пассажиры его почти сухие...

Такая вот вышла история.

Что же касается "летающего танка", о котором упоминается в письме, то, как видите, "Арадо" можно было назвать таковым с некоторой натяжкой. Но это вовсе не значит, что не существовало и таковых. Говорят, подобными машинами весьма интересовался известный ас диверсий Отто Скорцени. Вести же о подобных машинах могли дойти до него из... России.

Вот что рассказывал о "летающем танке" Герой Советского Союза, лауреат Государственной (бывшей Сталинской) премии, заслуженный летчик-испытатель СССР С.Н. Анохин. Именно ему летом 1942 года довелось поднять в воздух эту уникальную машину.

Суть дела такова. Кому-то из наших чинов пришла в голову мысль об оснащении хотя бы некоторых партизанских отрядов и диверсионных групп бронетанковой техникой. Но как попадет она за линию фронта? Подумать над этим предложили известному нашему авиаконструктору О.К. Антонову. И тот за несколько вечеров создал удивительную конструкцию - к легкому танку добавили крылья, хвостовое оперение... Получился своеобразный планер, испытать который в полете и поручили Анохину.

Когда авиатанковый гибрид привезли на один из подмосковных аэродромов, споров он вызвал предостаточно. Скептики полагали, что такая "каракатица", конечно, развалится еще на земле...

"Но мы верили расчетам, - вспоминает Сергей Николаевич. - А по ним выходило, что такая конструкция вполне может подняться в воздух".

Окончательное суждение, конечно, можно было вынести только после летных испытаний.

К самому процессу подготовки первого полета летчик отнесся без особых волнений. Подошел, влез через верхний люк, посидел, осмотрелся. Да, глядеть на окружающий мир через узкую смотровую щель было не очень удобно, хотя конструктор и предусмотрел для лучшего обзора специальное оптическое устройство. К обычному танковому оборудованию были также добавлены ручка управления, педали для управления рулями поворота. На приборной доске разместились компас, указатель скорости, высотометр...

"В общем, все было терпимо, - вспоминал Анохин. - Хотя как-то неловко было сидеть с парашютом в танковом шлеме..."

Испытания авиатанка начались с пробежек на земле. Летчик выруливал танк на бетонную полосу, становился в кильватер самолету-буксировщику. Зацепляли трос. Старт, разбег... Из-под гусениц летели искры, казалось танк вот-вот оторвется от земли. Но пилот-танкист раскрывал замок троса, и в полет уходил один буксировщик. А танк некоторое время еще бежал по инерции, а затем уходил своим ходом на стоянку. Поодаль волновались инженеры. За бомбардировщик-то они были спокойны. А вот относительно прочности гусениц их мучили сомнения. Но все обошлось - траки выдержали повышенную нагрузку.

Через несколько дней было выдано "добро" на полеты. Стартовать решили рано утром. Полетное задание - полет по кругу, высота - 1500 метров. На втором круге - отцеп, планирование.

И вот авиатанк на старте. Подцеплен трос. Командир бомбардировщика-буксировщика Павел Еремеев подал самолет чуть вперед, выбрал слабину троса.

Стартер махнул флажком - поехали! Грохот траков по бетону. Искры! И вдруг - тишина... Планер оторвался от земли.

Пять минут полета - норма. Прошли первый разворот. Девять минут норма, второй поворот...

"Все, Сережа, иду на ближайший аэродром и отцепляю. Движки кипят!.."

Тяжелым все-таки оказался авиатанк для буксировки.

"Высота в тот момент была метров триста-четыреста, - вспоминал Анохин. - Отцепил он меня. Лечу сам. Планировал где-то минуты две-три, зашел на посадку, нормально сел".

Своим появлением авиатанк вызвал на летном поле чужого аэродрома немалое замешательство, как-никак шло второе лето войны. А тут неизвестно откуда появляется боевая машина, да еще без всяких опознавательных знаков...

Но пилот выбрался из кабины, и все благополучно объяснилось. Первый в мире полет самолета-танка был благополучно завершен.

Несмотря на уникальность эксперимента, при тщательном изучении проблемы выясняется, что конструкцию "летающего танка" создавал не только Антонов. Так, по сведениям авиаинженера Константина Грибовского, еще сражения во время Первой мировой войны породили немало диковинных видов боевой техники.

Когда же появились первые воздушно-десантные части - маневренные, способные быстро преодолевать солидные расстояния, высаживаться в тылу противника - их предстояло оснастить не только легким, но и тяжелым вооружением, в том числе танками и артиллерийскими орудиями. Решили эту проблему сразу во многих странах по-разному, но анализ проведенных тогда работ показал - специалисты шли по трем основным направлениям...

Первое предусматривало переброску танков на тяжелых планерах. Сначала эта идея была высказана в нашей стране, в организации, которой руководил известный летчик и изобретатель П. Гроховский. Он и предложил в 1932 году подвеску для перевозки танкеток "под брюхом" аэроплана. Кроме того, ее можно было сбросить на парашюте с диаметром купола 30 метров, который укладывали в отдельный короб. Через три года на вооружение Красной Армии приняли универсальную ПГ-12 (подвеска грузовая, 12-я) к бомбардировщикам ТБ-З. К ней можно было цеплять легкий танк Т-37А весом 3,5 тонны. В полете танкисты находились в машине, а после посадки мгновенно высвобождали танк движением рычага, приводившего в действие быстроразъемные замки.

Впервые этот способ открыто продемонстрировали в 1935 году на маневрах в Киевском особом военном округе. На иностранных военных атташе это произвело сильное впечатление...

Но прикрепленный "под брюхом" груз увеличивал аэродинамическое сопротивление самолета-носителя, ухудшал его летные характеристики. Пушки, танки и автомобили стали помещать в обтекаемые контейнеры.

Конструкторы думали и о создании просто летающего танка. Впервые такую идею предложил осуществить в том же 1932 году американский инженер Кристи.

Сначала он попробовал научить летать легкий 5-тонный колесно-гусеничный танк своей конструкции. На него Кристи задумал установить бипланную коробку, к которой на двух трубчатых балках крепилось крестовидное хвостовое оперение. На верхней плоскости, спереди, был пропеллер с редуктором. Заметим, Кристи вовсе не исключал и моноплановой схемы, но бипланная обеспечивала меньшую удельную нагрузку на крыло, а значит, и уменьшенную тяговооруженность столь необычного летательного аппарата. Колеса помогали ему разгоняться до 120-135 километров в час. На этой скорости конструкция могла взлететь.

Экипаж состоял из двух человек, причем один совмещал обязанности водителя и пилота. То, что самолет-танк приземлялся на гусеничное шасси, приспособленное для движений по пересеченной местности, позволяло ему садиться прямо на поле боя. Для этого Кристи оборудовал все колеса независимой подвеской с большим ходом в вертикальном направлении.

При взлете машина первые 70-80 метров должна была разгоняться как обычно, на гусеницах, затем водитель переключил бы мотор на воздушный винт, и, пробежав еще 90-100 метров, она оторвалась бы от земли. После посадки пилот с помощью специального рычага сбросил бы крыло и оперение и превратился бы снова в водителя. По мнению изобретателя, сотня его танков, внезапно налетев (в буквальном смысле) на противника, разгромила бы его очень быстро.

Естественно, возникает вопрос - а мог "летающий танк" вообще подняться? Если учесть, что его планерная часть весила 1,5-2 тонны, то нагрузка на единицу мощности составляла около 9,0 килограмма на лошадиную силу. Не так уж и много - ведь у транспортных самолетов начала 1930-х годов она составляла примерно 4-10 килограммов на лошадиную силу. Значит, задумка Кристи была вполне реальна.

Другое дело - переключение привода с колес (гусеницы) на воздушный винт и обратно. К сожалению, в опубликованных материалах пока не удалось найти описание трансмиссии, а как показал опыт, ее создание при тогдашнем уровне техники представляло сложнейшую задачу. Это, видимо, и помешало взлететь аэротанку...

Кстати, Кристи прорабатывал варианты "летающего танка" с более мощным двигателем - 1 тысяча лошадиных сил. Предлагал и просто возить танки на транспортных самолетах специальной конструкции. Причем приземляться они должны были также непосредственно на поле боя. Подобный способ получил развитие в 1950-е годы.

Вслед за Кристи идею "летающего танка" выдвинул и советский авиаконструктор А. Рафаэлянц. Судя по немногочисленным сохранившимся материалам, проект был схож с американским, но и имел ряд отличий и преимуществ.

Во-первых, толкающий, а не тянущий винт с приводом монтировался на кормовой части танка, что делало ненужной специальную трансмиссию. Во-вторых, грузовой планер был монопланной схемы на собственном шасси, что позволяло использовать его и для транспортировки других грузов. В этом варианте вместо танка к нему крепили кабину, в которой размещали грузы и находилось место для пилота. С конструктивной точки зрения планер представлял собой крыло большой площади. По концам прямоугольного центроплана крепились стойки шасси форменного типа с большей колеей (значит, устойчивые при движении по земле), между которыми и размещали танк типа ВТ с экипажем. К крылу и фермам шасси четырьмя трубчатыми балками присоединяли однокилевое хвостовое оперение. Собственное шасси позволяло использовать планер многократно.

Так что, как видите, отнюдь не специалисты третьего рейха были родоначальниками данной идеи.

В 1945 году и японцы построили аналогичный аппарат, правда, размером поменьше, для доставки по воздуху специально спроектированного для этого небольшого танка. Планер Ку-6 имел крыло площадью 60,3 квадратных метра, полетная масса всего комплекса составляла 3,5 тонны, но в воздух он не поднимался.

С появлением в 1950-е годы тяжелых военно-транспортных самолетов с большими грузовыми кабинами и аппарелями, а также мощных парашютных систем вопрос о "крылатом танке", как говорится, был снят с повестки дня.

Однако опыт, накопленный в ходе работы над подобными конструкциями, не пропал даром. Он был в какой-то мере реализован при создании самолета непосредственной поддержки пехоты - бронированного штурмовика ИЛ-2, прозванного красноармейцами "летающим танком", а гитлеровцами - "черной смертью". Противопоставить что-либо этой машине они так и не смогли до конца войны.

Зато они вполне могли отыграться на другом изобретении...

История создания ракетного самолета является частью истории развития ракет, а сам ракетный самолет может быть назван побочным продуктом ракетных исследований. Вот, например, какую версию развития этой отрасли техники предлагает известный американский историк и популяризатор ракетного дела Вилли Лей. В 1928 году немецкий изобретатель Макс Валье предлагал превратить обычный самолет в ракетный путем простой замены двигателей внутреннего сгорания ракетными. Он утверждал, что в дальнейшем, постепенно совершенствуя двигатели и сокращая площадь несущих поверхностей, можно будет создать из такого самолета пилотируемую космическую ракету.

Первые опыты Валье проводились летом 1928 года; они были составной частью экспериментов Опеля по использованию на самолетах ракетных двигателей. Самолет представлял собой планер - тогда еще нового типа "утка". 11 июня 1928 года этот самолет в первый и последний раз поднялся с горы Вассеркуппе в Западной Германии.

Ракетные двигатели для эксперимента были созданы Зандером, самолет предоставлен обществом "Рён-Росситен Гезельшафт", а финансировал все это дело сам Опель. Перед испытанием полноразмерного планера испытывались небольшие его модели. Опытами руководил А. Липпиш, а обязанности пилота этого первого ракетного планера выполнял Фридрих Штамер. Для испытаний Зандер разработал пять типов ракет, три - для моделей планеров и два - для полноразмерного планера.

Естественно, что первые испытания были проведены на моделях. Это были так называемые "бесхвостки" с размахом крыла немногим более 210 сантиметров и весом около 13 килограммов. На первой из них установили одну из мощных ракет с тягой 75 килограммов. Как и следовало ожидать, крылья и элероны модели оказались для столь мощной ракеты просто помехой; ракета мгновенно подняла модель вертикально вверх, а когда кончилось топливо, модель упала на землю.

В третьем опыте модель, снабженную небольшой ракетой на твердом топливе, запустили с деревянной пусковой направляющей с помощью автоматически сбрасываемого резинового троса. Модель оказалась достаточно устойчивой в воздухе и совершила длительный полет. Четвертое испытание во многом походило на первое. Модель с установленной на ней очень мощной ракетой покинула направляющую, по выражению Липпиша, "как снаряд", и поднялась на высоту около 100 метров. Теперь уже было совершенно ясно, что одна ракета достигла бы в десять раз большей высоты; крылья же, встречая огромное сопротивление воздуха, резко снижали эффективность. Достигнув максимальной высоты, модель перевернулась на спину, пролетела так еще несколько секунд, а затем, совершив переворот через крыло, приняла нормальное положение и долго планировала.

В пятом испытании крылья модели не выдержали. Они не были рассчитаны на перегрузки, которые возникают при разгоне до скорости 560 километров в час меньше чем за 3 секунды. Крылья сломались, и модель камнем упала на землю, когда двигатель перестал работать.

Тем не менее эти опыты позволили сделать определенные выводы относительно возможности установки ракет на планер. Экспериментаторы отказались от ракет с тягой 360 килограммов, а остановились на двух типах ракет с тягой соответственно 12 и 15 килограммов. Поскольку пилот мог допустить ошибку, воспламенение ракет осуществлялось электрическим запалом, рассчитанным на последовательное включение ракет. Это была правильная предосторожность. Для запуска планера с земли использовался обычный резиновый трос. Пилот не должен был включать ракеты, пока планер не поднимался в воздух и не освобождался от троса.

Несмотря на все эти приготовления, первые две попытки поднять в воздух планер закончились неудачей: что-то случилось с резиновым тросом, а Штамер включил один из двигателей еще до того, как планер оказался в воздухе. Топливо выгорело, но скорость планера не увеличилась. Во второй раз Штамеру удалось подняться в воздух, но при выравнивании планера он обнаружил какую-то неисправность и сделал посадку, пролетев около 200 метров. Планер был возвращен на стартовую площадку, и второй двигатель был снят. После осмотра системы зажигания на планер установили два ракетных двигателя на твердом топливе с тягой по 20 килограммов. Расстояние, которое планер пролетел на этот раз, составило около 1,5 километров, а весь полет длился немногим более одной минуты.

При следующем полете предполагалось перелететь через небольшую гору. Запуск прошел хорошо, и, когда планер поднялся в воздух, была включена первая ракета. Через 1-2 секунды она с грохотом взорвалась. Горящие куски пороха мгновенно подожгли планер, однако пилот сумел резким маневром сбить пламя и посадить планер. Сразу после посадки загорелась, но, к счастью, не взорвалась вторая ракета. Планер был почти уничтожен, и потому общество "Рён-Росситен Гезельшафт" отказалось от продолжения опытов. Его руководители, по-видимому, пришли к выводу, что ракеты для этой цели не годятся.

После этого разработкой планера с ракетным двигателем стала заниматься фирма "Рааб-Катценштейн" в Касселе. Она построила бесхвостый самолет, сходный по конструкции с "бесхвосткой" Липпиша, но рассчитанный на одного пилота и, возможно, даже на пассажира. По неизвестным причинам первые полеты закончились неудачно, и фирма также отказалась от опытов. Не сдался один только Опель, который тоже был как-то связан с этим проектом.

Планер Опеля был готов к летным испытаниям 30 сентября 1929 года. Для запуска применялась деревянная направляющая длиной около 21 метра. Здесь не было ни резинового троса, ни какого-либо другого стартового устройства: взлет осуществлялся только с помощью ракет. Первые два испытания, проведенные ранним утром 30 сентября, не были успешными. Ракетные двигатели не развили достаточной тяги, чтобы оторвать планер от земли; он сделал всего лишь несколько коротких прыжков.

После завтрака Опель сделал еще одну попытку, на этот раз удачную. Планер поднялся в воздух и совершил полет продолжительностью около 10 минут; максимальная скорость планера составила 160 километров в час. Но во время посадки загорелись крылья, в результате чего аппарат сильно пострадал и оказался совершенно непригодным для дальнейшего использования. Каким-то чудом Опелю удалось спастись из разрушившегося при посадке планера, но на том его эксперименты завершились.

Эстафету, оброненную Опелем, подхватил австрийский инженер Эйген Зенгер. Он, несомненно, был одним из первых конструкторов подобных самолетов, который решал задачи не вслепую, а на серьезной научной основе.

Зенгер начал карьеру специалиста-ракетчика с широкой серии испытаний ракетных двигателей в лабораториях Венского университета. В то время он работал главным образом с одной моделью - сферической камерой сгорания диаметром около 50 миллиметров. Сопло двигателя было необычайно длинным (25 сантиметров), причем диаметр среза сопла равнялся диаметру камеры сгорания. Камера сгорания и примыкающая к ней часть сопла были снабжены рубашкой охлаждения, в которую под большим давлением подавалось топливо. Оно выполняло две функции: охлаждало камеру сгорания и компенсировало давление, создаваемое в ней продуктами сгорания.

В качестве горючего Зенгер использовал летучие продукты нефти; впрыск производился насосами такого типа, которые применяются в дизельных двигателях. Кислород подавался непосредственно в камеру сгорания под давлением; но вместо жидкого кислорода Зенгер использовал газообразный, подаваемый непосредственно из обычного стального баллона, имевшего редукционные клапаны.

Небольшой ракетный двигатель подвешивался к каркасу из стальных труб, который мог перемещаться только в горизонтальном направлении, сжимая пружинное устройство замера тяги.

Время работы двигателей Зенгера было необычно большим. Испытание продолжительностью 15 минут являлось для него вполне нормальным. Многие двигатели работали в течение 20 минут, а один - в течение получаса. Двигатели развивали тягу порядка 25 килограммов, при этом скорость истечения составляла, как правило, 2000-3500 м/сек. Зенгер еще тогда был уверен - и дальнейшее развитие ракетной техники подтвердило правильность его взглядов, - что проблемы создания более крупных ракетных двигателей практически вполне разрешимы.

Следующим шагом исследователей была разработка технических требований, предъявляемых к конструкции ракетного самолета. Оберт, работавший в свое время над этой проблемой, указывал, что самолет с ракетным двигателем может обладать большим радиусом действия, если он будет взлетать почти вертикально, выравниваться на большой высоте, развивать максимальную скорость за счет использования всего топлива в возможно короткое время и в дальнейшем переходить на скоростное планирование. Зенгер пришел примерно к тем же выводам, но он решал проблему в основном с точки зрения конструктора самолета. Он высказался в защиту наклонного старта под углом 30°, но в остальном его метод был таким же, как у Оберта. Приняв время горения равным 20 минутам, он рассчитал, что общее полетное время ракетного самолета составит несколько более... одного часа, а средняя скорость - 2500 километров в час.

Зенгер значительно опередил время, он потряс своим проектом не только немецких, но и советских, а также американских исследователей.

Уже после войны его труд, выпущенный в 1944 году весьма ограниченным тиражом (100 экземпляров) под грифом "Совершенно секретно", в качестве военного трофея достался генералу Болховитинову и его сотрудникам. Те быстро перевели отчет и были потрясены.

В работе, озаглавленной "Дальний бомбардировщик с ракетным двигателем", очень обстоятельно анализировались технические возможности создания пилотируемой крылатой ракеты большого тоннажа. Авторы - Э. Зенгер и И. Бредт - убедительно показывали на основе номограмм и графиков, что с предлагаемым жидкостным ракетным двигателем тягой в 100 тонн возможен полет на высотах 50-300 километров со скоростями 20 000-30 000 километров в час и дальностью полета 20 000-40 000 километров! Были подробно исследованы физико-химические процессы сгорания топлив при высоких давлениях и температурах, энергетические свойства топлив, включая эмульсии легких металлов в углеводородах; предложена схема замкнутой прямоточной паросиловой установки в качестве системы, охлаждающей камеру сгорания и приводящей в действие турбонасосный агрегат.

Новыми для наших аэродинамиков оказались и проблемы аэродинамики самолета, имеющего скорость, в 10-20 раз превышающую скорость звука. Далее описывались системы стартовых устройств, динамики взлета и посадки. Особо тщательно, видимо, чтобы заинтересовать военных, были разработаны вопросы бомбометания с учетом огромной скорости бомбы, сбрасываемой с такого самолета до подхода к цели.

Интересно, что уже тогда, в начале 1940-х годов, Зенгер показал, что для космического самолета старт без вспомогательных средств неприемлем. Им предлагался старт при помощи катапульты с горизонтальной дорожки с доведением скорости самолета до величины, большей скорости звука.

Комментируя расчет и наглядные графики полета, Зенгер и Бредт писали: "Взлет осуществляется при помощи мощного ракетного устройства, связанного с землей и работающего в течение примерно II секунд. Разогнавшись до скорости 500 м/с, самолет отрывается от земли и на полной мощности двигателя набирает высоту от 50 до 150 километров по траектории, которая вначале наклонена к горизонту под углом 30°, а затем становится все более и более пологой...

Продолжительность подъема составляет от 4 до 8 минут. В течение этого времени, как правило, расходуется весь запас горючего... В конце восходящей ветви траектории ракетный двигатель останавливается, и самолет продолжает свой полет благодаря запасенной кинетической и потенциальной энергии путем своеобразного планирования по волнообразной траектории с затухающей амплитудой...

В заранее рассчитанный момент бомбы сбрасываются с самолета. Самолет, описывая большую дугу, возвращается на свой аэродром или на другую посадочную площадку, бомбы, летящие в первоначальном направлении, обрушиваются на цель...

Такая тактика делает нападение совершенно не зависящим от времени суток и погоды над целью и лишает неприятеля всякой возможности противодействовать нападению...

Соединение из ста ракетных бомбардировщиков способно в течение нескольких дней подвергнуть полному разрушению площади, доходящие до размеров мировых столиц с пригородами, расположенные в любом месте поверхности земного шара".

Общий взлетный вес конструкции бомбардировщика составлял 100 тонн, из них 10 тонн - вес бомб, посадочный вес принят 10 тонн. При этом за счет уменьшения дальности полета вес бомбовой нагрузки мог быть увеличен до 30 тонн.

Дальнейшие работы по воплощению в жизнь проекта ракетного бомбардировщика предлагалось подразделить на 12 стадий, в которых основное время отводилось стендовой отработке двигателя, стендовым испытаниям взаимодействия двигателя и самолета, испытаниям стартового устройства и, наконец, всем этапам летных испытаний.

Таким образом еще в разгар войны германские специалисты предлагали бомбардировщик, применение которого (да еще в сочетании с атомной бомбой) могло действительно повернуть ход истории. Но почему же на его исполнение не были брошены все силы немецкой индустрии?

Причин тому было несколько. Во-первых, нацистская верхушка оказалась неспособной воспринять революционность идеи. До Гитлера она вообще, кажется, не дошла. А если и дошла, то не была им воспринята. В ракетных же кругах проект Зенгера был воспринят весьма настороженно: его осуществление могло помешать программе создания ракеты А-4 и другим чисто ракетным программам Пенемюнде. И воспользовавшись тем, что речь тут шла все-таки о самолете, попытались спихнуть проект чинам "люфтваффе"; ракетная же техника находилась в ведении командования сухопутных войск.

Ну а там посчитали, что такой проект потребует не менее четырех-пяти лет напряженной работы до первого полета. До него ли сейчас? Да и вообще Зенгер с Бредтом были чужаками среди авиаторов...

В общем, проект потихоньку спустили на тормозах и постарались о нем забыть.

Насколько правы были критики проекта? Давайте рассуждать логически. После первого шока наших специалистов: как-никак в нашем РНИИ только в 1943 году получили надежный ЖРД с тягой 1,5 тонн, Исаев мечтал через год-два довести двигатель до тяги 2-3 тонны, а тут в 1944 году из Польши привезли двигатель "Фау-2" с тягой почти под 30 тонн, в 1945 году обнаружено предложение создать самолет с тягой двигателя в 100 тонн (!), пришло отрезвление.

Прилетевший в июне в Берлин из Москвы заместитель Болховитинова профессор МАИ Генрих Наумович Абрамович, познакомившись с трудом Зенгера, сказал, что такое обилие газокинетических, аэродинамических и газоплазменных проблем требуют глубокой научной проработки. И до конструкторов дело дойдет, дай бог, лет через десять: "Ракету сделать легче, чем такой самолет".

Но и он оказался чрезмерным оптимистом. Ныне мы можем сказать, что предложение Зенгера опередило время по крайней мере на 25 лет. Первый космический самолет в виде "Спейс шаттла" полетел впервые только в 1981 году. Но он стартовал вертикально, как вторая ступень ракеты. А настоящего воздушно-космического аппарата с горизонтальным стартом нет до сих пор.

В современной Германии проектируется воздушно-космическая система, названная в честь пионера этой идеи "Зенгер". В работе над этой программой участвуют крупнейшие немецкие авиационные фирмы. Космический самолет проектируется на базе перспективной, но реализуемой техники и предназначается для транспортировки различных грузов в космос при снижении стоимости, обеспечении безопасности, надежности и универсальности применения.

От проекта 1940-х годов он отличается принципиально тем, что горизонтальный разгон осуществляет не катапульта, а специальный самолет-разгонщик, на спине которого укреплен собственно космический самолет, способный вывести на околоземную орбиту высотой до 300 километров те же 10 тонн.

Конечно, Эйгену Зенгеру в 1944 году и не снились те материалы, двигатели, методы навигации и управления, над которыми работают теперь немецкие ученые, имеющие доступ к достижениям передовых космических технологий. В конце концов, видимо, он и сам понял некоторую фантастичность своей разработки. Он умер относительно недавно, примирившись с мыслью, что уже не увидит самолет, названный его именем.

Так что и в данном случае надежда на чудо-оружие не оправдалась бы, будь на ее осуществление и брошены все силы третьего рейха. Так что в Пенеменюнде правильно отдали предпочтение проекту А9. И мы еще будем говорить об этом подробно в следующей главе.

Пока же давайте поговорим вот о чем.

Доктор Зенгер не имел ничего общего с ракетными самолетами, построенными или проектировавшимися немцами во время Второй мировой войны, такими как "Мессершмитт" Ме-163В ("Комета"), самолет-разведчик DFS-228 или разведывательный вариант двухдвигательного бомбардировщика DFS-346, способного теоретически подняться на 30 километров и развить скорость 2700 километров в час. На всех этих самолетах были установлены ракетные двигатели, разработанные на заводе Вальтера в Киле. Как уже говорилось, впервые в Германии перекись водорода высокой концентрации была получена в промышленных масштабах в 1936 году.

В некоторых двигателях Вальтера она использовалась в качестве окислителя с определенным топливом; эти двигатели получили название "горячих". В других двигателях 80-процентная перекись водорода служила источником энергии, получаемой в результате ее каталитического разложения; эти двигатели стали называться "холодными".

Первым ракетным двигателем Вальтера для самолетов был двигатель R.I., прошедший летные испытания в 1937 году на самолете "Хейнкель", на котором был оставлен и обычный поршневой двигатель. На испытаниях двигатель создавал тягу около 350 килограммов при секундном расходе топлива порядка 3,3 килограмма.

В том же году министерство авиации Германии обратилось к Липпишу с просьбой спроектировать скоростной истребитель, при этом ему была указана только мощность двигателя, который должен был быть установлен на самолете. Проект, разработанный Липпишем, условно обозначался DFS-194 - по начальным буквам названия немецкого научно-исследовательского института безмоторного полета, где Липпиш проработал много лет.

"Строить проще и быстрее!" - таков был лозунг того времени в Германии, оказавшейся на грани военной катастрофы. Никаких дорогих материалов, ничего несбыточного. Надо учиться делать самолеты из того, что под руками.

Модель, предложенная Липпишем, - Р 12 - в точности отвечала всем требованиям. Планировалось, что новый самолет оснастят прямоточным воздушно-реактивным двигателем, несложным и дешевым, - именно таким двигателем была снабжена "летающая бомба" Fi 103. Топливо тоже было самым доступным: смесь угольного гранулята и мазута.

На том, впрочем, конструктор не успокоился. После многочисленных переделок на его чертежной доске возник Р 13а: проект "бесхвостого" самолета, который состоял фактически из двигателя и крыла...

В общем, Липпиш предложил сверхзвуковой истребитель, отличительной особенностью которого стало свободнонесущее треугольное крыло: стреловидность по его передней кромке равнялась 60 градусам, а толщина профиля достигала 15 процентов. Посредине крыла был размещен прямоточный воздушно-реактивный двигатель (ПВРД); топливом служил уголь, а регулировать в широком диапазоне выхлопных газов помогали клапаны.

Кроме того, конструктор предлагал оснастить самолет Р 13а еще и ракетным двигателем, чтобы разогнать машину до скорости 150 километров в час, когда включится ПВРД.

Вертикальное оперение, по идее Липпиша, выглядело так: треугольный киль, частично остекленный и установленный по линии симметрии крыла, то есть посредине его. Стреловидность киля тоже равнялась 60 градусам. Внутри него и помещался пилот. Толщина профиля составила 17,5 процентов; все кромки крыла и носовая часть руля были скруглены. Дизайн не предусматривал никаких шасси. Вместо этого имелись полозья - они располагались по центру крыла и выдвигались перед посадкой.

Чтобы проверить летные особенности этой необычной модели, в мае 1944 года на горе Шпитцерберг под Веной начались летные испытания модели Р 13 уменьшенных размеров. В августе 1944 года поведение модели стали изучать в Геттингене, в сверхзвуковой аэродинамической трубе, принадлежавшей Аэродинамическому испытательному обществу (AVA). Наконец, решено было опробовать на практике пилотируемую модель, выполненную один к одному, с точным соблюдением размеров - но из дерева и без двигателя.

Заказ на строительство этого самолета получила летно-техническая группа (FFG), действовавшая при Дармштадтском политехническом институте. Однако в ночь с 11-го на 12-е сентября 1944 года были разбомблены помещения и цеха, принадлежавшие летно-технической группе. Все, что удалось спасти, вывезли в другие города.

Тогда Липпишу помог Лео Шмидт. Он представлял Немецкий экспериментальный аэронавигационный институт и курировал работу летно-технической группы. Благодаря его стараниям недостроенную модель D 33 доставили на аэродром в местечке Прин, что на озере Химзе. Там располагался ангар мюнхенской летно-технической группы, там - при участии ее сотрудников - можно было достроить самолет. Теперь его назвали DM 1 (буква D означала Дармштадт, М - Мюнхен).

Планировалось, что буксир выведет ракетоплан, прикрепленный к нему с помощью трехточечной сцепки, на определенную высоту. Здесь их разъединят, и летательный аппарат будет скользить по наклонной траектории. Пороховые ракеты помогут разогнать его до 800 километров в час. Такова была схема испытания.

В начале 1945 года в распоряжении испытателей были два новеньких аппарата "Siebel 204 A". Они предназначались для буксировки. За аэромеханику и летные характеристики машины, а также за предстоявший полет отвечал Ханс Цахер. Он был сотрудником Немецкого научно-исследовательского института планеризма. По всей вероятности, он стал бы и первым пилотом DM-1, но война уже подходила к концу и опробовать новый самолет на практике так и не пришлось.

Третьего мая 1945 года американские войска заняли аэродром в Прине и обнаружили там наполовину достроенную модель DM 1. Американцы тотчас взяли под строгую охрану эту уникальную "небесную птицу", рассчитывая достроить и испытать ее.

Поначалу американцы планировали провести летные испытания модели DM 1 прямо на месте, в Германии. В их распоряжении имелся такой надежный буксир, как Douglas C-47. Однако вскоре было решено, что ракетоплан лучше будет тщательно опробовать в США. Итак, солдаты ВВС США упаковали самолет в подходящий по размерам ящик и закрепили его так, чтобы он не пострадал от морской качки. Американцы не забыли даже "рассчитаться" с немцами за этот трофей. Они выдали местным властям квитанцию, указав, что изъяли самолет в счет репарационных платежей.

Однако после цикла испытаний инженеры из Лэнгли остались недовольны подъемной силой и условиями обтекания. Липпиш объяснил это влиянием так называемого числа Рейнольдса (оно характеризует слишком ранний срыв потока). Тогда попробовали пристроить к носовой части крыла "острую кромку". Показатели улучшились. В рамках экспериментов модель DM 1 много раз перестраивали - часто до неузнаваемости. Результаты работ были обобщены в отчете НАСА. На том все, собственно, и кончилось. Еще одна надежда на чудо-птицу не оправдалась.

Пожалуй, наиболее интересным, с точки зрения практики, оказался самолет Ме-163, который начали проектировать еще до войны. В 1938 году почти законченный проект вместе с конструкторской группой, в составе которой был и уже известный нам Липпиш, были переданы фирме "Мессершмитт", которая уже имела опыт создания скоростных самолетов.

Но когда сам планер был уже практически готов, встал вопрос о двигателе. Инженеры фирмы усиленно работали тогда над турбореактивными двигателями, занимаясь одновременно и стартовыми ускорителями. Одной из разработок был стартовый ускоритель, предназначавшийся для повышения маневренности самолета в воздухе. Этот ускоритель и был предложен в качестве двигателя для нового самолета.

Но тут профессор Вальтер предложил более совершенный двигатель, работавший на принципе разложения перекиси водорода раствором перманганата кальция. Обе жидкости подавались в камеру сгорания насосами, приводимыми в движение турбиной, использовавшей энергию той же реакции, происходившей в специальном парогазогенераторе.

Первые летные испытания такого "холодного" двигателя, однако, не увенчались успехом. "Для боевого применения не годится!" - таково было решение министерства авиации. Вскоре после этого Мессершмитт и Липпиш поссорились. Липпиш ушел, а инженеры Мессершмитта стали доводить конструкцию самостоятельно. Новый образец стал обозначаться Ме-163В, и Вальтер предложил для него новый, на этот раз "горячий" двигатель, получивший официальное обозначение "109-509".

Топливо для "горячего" варианта двигателя получило название "Ц-штоф". Оно состояло на 30 процентов из гидразин-гидрата, на 57 процентов из метилового спирта и на 13 процентов из воды.

Двигатель "109-509" мог работать 15-20 минут при минимальном расходе топлива, а при полной тяге время работы сокращалось до 4 минут 11 секунд. Для того чтобы увеличить время пребывания самолета в воздухе, Вальтер разработал новый вариант двигателя, получивший обозначение "109-509С". Он отличался от первого тем, что имел вспомогательную "маршевую" камеру реактивный двигатель небольших размеров, расположенный под основным и создающий тягу до 300 килограммов. Этого было достаточно, чтобы поддерживать самолет в воздухе.

Основной двигатель ("109-509С") был примерно на 10 процентов более мощным, чем двигатель "105-109", уже хотя бы потому, что самолет Ме-163С, для которого он был разработан, имел большие размеры, чем Me-163В. В 1944 году самолет Me-163 прошел испытания в боях и был отдан приказ начать серийное производство машины под новым названием - "Комета".

Однако в это время фирма "Мессершмитт" выполняла другой, более срочный заказ, и проект Me-163В пришлось передать фирме "Фокке-Ахгелис" без твердого указания, кто и за что отвечает. Позднее в том же 1944 году Me-163В был направлен фирме "Юнкерс", инженеры которой еще раз его перепроектировали и присвоили новому варианту наименование Ju-248, в дальнейшем замененное на "8-263". И этот вариант из-за неразберихи, начавшей потрясать устои третьего рейха, до фронта так и не добрался.

Союзники должны тому только радоваться. Ибо, появись "8-263" на фронте, им пришлось бы туго. Машина оказалась довольно удачной. Судите сами.

Me-163В имел очень небольшие размеры. Размах его стреловидных крыльев составлял всего лишь 9 метров, общая длина равнялась 5,7 метрам, высота 2,4 метрам. Самолет не имел хвостового оперения, за исключением вертикального стабилизатора с рулем поворота. Взлет осуществлялся с помощью колесного шасси, которое потом сбрасывалось; посадка производилась на специальные убирающиеся "лыжи". Посадочная скорость Ме-163В была невысокой - 150 километров в час, зато максимальная скорость - 814 километров в час на уровне моря и 896 километров в час на уровне 12 000 метров.

Таким образом, сбить такой самолет представлялось бы довольно затруднительно. Сам же он мог нагнать и срезать практически любой летательный аппарат того времени.

Мертворожденные монстры?

Однако на последнем этапе Второй мировой войны разработка ракетных самолетов пошла в другом направлении. Как немцы, так и японцы поняли, что с растущим превосходством союзников в воздухе нельзя бороться огнем одной лишь зенитной артиллерии. Но ни в Германии, ни позднее в Японии уже не имелось ни достаточного количества истребителей, ни подготовленных пилотов. Единственно возможной альтернативой могли стать так называемые пилотируемые снаряды.

Эту концепцию высказывал в свое время Оберт. Он писал, что по идее ракетный самолет должен представлять собой "летающий танк", который врезается в строй самолетов противника и уничтожает их пушечным огнем и таранными ударами.

В 1943 году тот же доктор Липпиш сделал уже более конкретное предложение. "Ракета-таран", как она называлась, должна была иметь мощную заостренную стальную носовую часть и три стреловидные плоскости вблизи хвостовой части, сочетающие функции стабилизаторов и плоскостей управления. Ракету предполагалось снабдить жидкостным ракетным двигателем и пороховым ускорителем старта. Ее потолок точно не указывался, но должен был в несколько раз превышать потолок атакуемых бомбардировщиков.

"Ракета-таран" должна была стартовать вертикально или почти вертикально и после отделения стартового ускорителя направляться пилотом на самолет противника для таранного удара. В случае необходимости пилот мог бы выпрыгнуть или катапультироваться с ракеты. В точке, близкой к максимальной высоте, у ракеты должен был раскрыться парашют, на котором она могла опуститься на землю для повторного использования.

Первого августа 1944 года на заводе "Бахемверке" была начата разработка первой "ракеты-тарана", получившей название "Наттер". Это был небольшой ракетный самолет-снаряд, рассчитанный на вертикальный старт с короткой пусковой направляющей. Двигатель "Наттера" работал на перекиси водорода; взлет обеспечивался несколькими стартовыми пороховыми ракетами Шмиддинга.

Немаловажно было и то, что "самолет-ракета" мог производиться и собираться малоквалифицированными рабочими на небольших заводах. Основным материалом в его конструкции было дерево.

Корпус состоял из трех основных отсеков; в переднем помещались 24 боевые ракеты, соединенные с электрозапалом. Запуск их производился одновременно. Затем шел отсек для пилота и, на конец, хвостовой отсек с ракетным двигателем Вальтера.

По достижении высоты, на которой шли бомбардировщики противника, пилот должен был перевести ракету на горизонтальный полет, направить ее на строй самолетов противника и выпустить свои 24 ракеты. Затем летчик движением ручки управления вперед до отказа приводил бы в действие механизм, разделявший "Наттер" на части. Сначала отделялся свободный от ракет носовой отсек, затем выбрасывался парашют с двигателем Вальтера, а потом - пилот.

Как видите, конструктор "Наттера" следовал той же идее, которая привела Липпиша к проекту "ракеты-тарана", однако таранный удар был здесь заменен более современной ракетной атакой.

Германские ВВС одобрили проект "Наттера", и после испытаний модели в сверхзвуковой аэродинамической трубе в Брауншвейге было построено 15 опытных образцов "Наттера".

Планерные испытания прошли весьма неудовлетворительно. Но времени проводить их повторно уже не было. Поэтому была предпринята попытка взлета с пилотом, которая закончилась катастрофой.

На высоте 150 метров крышка кабины оторвалась. Так как головная опора пилота крепилась к ней, то, вероятно, пилот погиб в тот же момент от перелома позвоночника. Но сам аппарат продолжал набирать высоту, летя под углом примерно 15 градусов. Лишь на высоте 1500 метров, когда кончилось топливо, "Наттер" перевернулся, спикировал и врезался в землю.

Тем не менее производство новинки поставили на поток и к концу войны количество "Наттеров", заказанных фирме "Бахемверке", достигло 200. Но до фронта они так и не дошли - не нашлось уже пилотов, способных на них летать.

Говорят, что германское правительство обещало передать планы этого вооружения японцам, но никто не знает, было ли это обещание выполнено. Японцы, как известно, создали пилотируемые самолеты-снаряды другого типа. Это были так называемые "камикадзе" - самолеты, управлявшиеся пилотами-смертниками. Практически в качестве "камикадзе" мог использоваться самолет любого типа, способный нести заряд взрывчатого вещества и пикировать на цель. Но один из них - "Бака" - был специально создан для таких атак. Длина его составляла всего 6 метров, а размах крыльев - 5 метров. В носовой части помещался боевой заряд весом 540 килограммов. Двигательная установка была представлена несколькими большими пороховыми ракетами. "Бака" переносился бомбардировщиком "Бетти", причем оба пилота были связаны по телефону до тех пор, пока пилот самолета-носителя не решал, что наступил момент выпустить самолет-смертник.

Пожалуй, история "Наттера" может послужить наглядным примером, как из-за спешки хорошая, в общем-то, идея так и остается не претворенной в жизнь. Да потом над ней еще и издеваются: вот, дескать, понапридумывали черт его знает что...

Впрочем, иной раз конструкторы третьего рейха действительно позволяли над собой смеяться. Так, к лету 1943 года гитлеровцы раструбили на весь мир о "выдающемся достижении" в области авиации - тяжелом истребителе "Фокке-Вульф-190", вооруженном четырьмя пушками. Однако в воздушных боях он не смог противостоять советским "ЯКам" и "Лавочкиным" - машина получилась слишком тяжелой и неманевренной.

Между тем начались массированные налеты бомбардировочной авиации союзников на саму Германию, в которых принимали участие сотни "летающих крепостей". Справиться с ними "фокке-вульфам" тоже оказалось не под силу.

Тогда-то и началась усиленная разработка оригинальной модели истребителя под условным названием "бомберзеге" - "пила для бомбардировщиков". Германские конструкторы исходили из того, что наиболее уязвимое место у бомбардировщика - нижняя часть фюзеляжа. Достаточно установить на истребителе несколько пушек в вертикальной плоскости, считали они, получится идеальное оружие против "летающих крепостей". Летчику придется всего лишь пролететь под брюхом самолета противника и нажать гашетку.

На практике же дело обернулось значительно сложнее. Серийные авиационные пушки при ведении огня из столь необычной позиции давали слишком много промахов, зато сам "фокке-вульф" лишался всяких шансов на успех в случае схватки с вражескими истребителями.

Гитлеровские специалисты попробовали заменить авиационные пушки безоткатными, орудиями небольшого калибра. Но и тут их постигла неудача. Стало совершенно ясно, что при всей своей кажущейся оригинальности идея вертикального размещения вооружения в фюзеляже истребителя просто-напросто конструкторская пустышка.

Между тем мощь налетов союзников на города и заводы нацистского рейха непрерывно нарастала. Во время каждого из них сбрасывалось примерно по 2-3 тысячи тонн бомб весом в 2, 3, 5, а в конце войны - до 10 тонн каждая. Противовоздушная оборона гитлеровцев явно проигрывала сражение с американской и английской авиацией, в то время как на Восточном фронте советские штурмовики и бомбардировщики наносили чувствительные потери войскам вермахта. Фюрер и его верховное командование категорически требовали от нацистских оружейников любой ценой создать новые виды зенитного оружия. Но ни громы и молнии, сверкавшие на заседаниях в ставке фюрера, ни щедрые посулы изобретателям и промышленникам так и не смогли вывести германскую конструкторскую мысль из тупика. Единственное, что стало к концу войны поступать на вооружение частей противовоздушной обороны, так это "люфтфауст" и "курццайтшперре", не оказавшие никакого влияния на ход боевых действий.

"Курццайтшперре" - "кратковременное заграждение" - было сравнительно просто по своему замыслу. Вокруг какого-либо важного объекта на расстоянии 25 метров друг от друга помещалось сплошное кольцо из ракет. При приближении вражеского бомбардировщика ракеты одновременно запускались в воздух и на высоте 1000 метров разрывались, оставляя в небе небольшие парашюты, которые стальными тросами были связаны с землей. Теоретически "курццайтшперре" должно было образовать вокруг обороняемого объекта сплошной непреодолимый забор, но на практике оно оказалось малодейственной, полукустарной затеей, фактически скопированной с аэростатов воздушного заграждения. Создатели этого "чудо-оружия" не учли, что самолеты легко могут выйти к объекту и над "забором". Причем само "чудо-оружие" держалось в воздухе лишь при тихой погоде. Даже небольшой порыв ветра сносил парашюты в сторону или прибивал их к земле.

"Люфтфауст" - "воздушный кулак" - был более оригинален. В данном случае германские оружейники попытались создать легкое зенитное орудие, соединив вместе девять 20-миллиметровых базук. Огонь из него велся одним человеком прямо с плеча. После нажатия на спусковой курок электрическое запальное устройство поджигало заряды первых пяти ракет, а спустя десятую долю секунды - оставшихся четырех. В итоге ракеты одновременно шли на цель своеобразной стаей и не сбивали друг друга с заданного направления выхлопом сгоревших газов. Но у "воздушного кулака" был один существенный недостаток - его ракеты могли поразить самолеты на высоте не свыше 500 метров.

Впрочем, все вышесказанное вовсе не значит, что у конструкторов люфтваффе уже вовсе не оставалось ценных идей. Рассмотрим в качестве примера хотя бы проект "высотного охотника".

Отталкиваясь от идеи создания ракетного перехватчика, выдвинутой Вернером фон Брауном еще в 1941 году, Эрик Бахем, технический руководитель фирмы "Физелер", создал два эскизных проекта самолетов вертикального взлета на ракетной тяге.

Первый, известный как Fi-166 "Высотный охотник-1", предусматривал использование ракетного грузовика, который располагался под фюзеляжем реактивного истребителя, снабженного двумя двигателями под каждым из крыльев. Система "лошадь и всадник" должна была обеспечить скоростной подъем истребителя на высоту 12 000 метров.

После разделения ракете-грузовику предстояло возвратиться на землю с помощью парашюта и готовиться к дальнейшему использованию.

Второй проект, известный как Fi-166 "Высотный охотник-2", представлял собой большой двухместный самолет, сконструированный для чисто ракетного взлета.

Впрочем, ни один из вариантов не перешел в стадию практической реализации. Поначалу перехватчики были не нужны, а когда весной 1944 года военно-воздушные силы рейха затребовали истребитель местной защиты, возвращаться к оставленным проектам было уже поздно.

Правда, Бахем хотел было предложить проект самолета "Бахем ВА-349 Наттер" - первый в мире перехватчик вертикального взлета - но ему уже успели перебежать дорогу другие конструкторы.

Так, скажем, инженер Райнигер, работавший у Хейнкеля, предложил самолет-перехватчик вертикального взлета и приземления Lerche II ("Жаворонок"). Он основывал свое предложение на модернизации еще более ранней разработки самого Хейнкеля, придумавшего "Осу". Так назывался перехватчик, который должен был летать с помощью турбореактивного двигателя. Причем в отличие от нынешних перехватчиков "Оса" Хейнкеля стартовала вертикально и точно так же садилась благодаря уникальному цилиндрическому крылу.

"Оса" была сконструирована на заводе Хейнкеля в Вене в 1944 году. На нее предполагалось ставить шестилопастный турбовинтовой двигатель типа "Даймлер-Бенц DBPTL 021", разработанный на основе мотора "Хирт Не S Oil" Хейнкеля мощностью 2000 лошадиных сил. Предполагалось применение одновременно реактивной тяги и пропеллера. Двигатель размещался в срединной части самолета. Он должен был обеспечить взлет, посадку и маршевое движение. Предполагалось, что "Оса" будет иметь скорость 800 километров в час.

Вначале это крылатое чудо поднималось бы вертикально вверх, а затем опускало бы нос для совершения горизонтального полета. Приземление представлялось более сложным: самолет должен был садиться носом вниз, изо всех сил тормозя своими хвостовыми плоскостями, переводимыми в таком случае в горизонтальное положение. И насколько мягкой была бы такая посадка, на практике так никто и не проверил. Хотя по расчетам все получалось нормально.

Райнигер начал работать над проектом 25 февраля 1945 года, а закончил предварительные эскизные работы 8 марта 1945 года. "Жаворонок" имел два двигателя "Даймлер Бенц DB605D" общей мощностью 4000 лошадиных сил. Самолет держался в воздухе за счет своего рода крылатой платформы, которая также была важной составной частью системы воздушного охлаждения, и был оснащен противоротационной пропеллерной системой, которая вращалась вокруг средней части корпуса, причем пропеллеры должны были обеспечивать и вертикальное движение при старте и посадке, и маршевое движение по горизонтали. Предполагалось, что "Жаворонок II" будет развивать максимальную скорость около 800 километров в час.

Площадки для "Ос" и "жаворонков" намеревались располагать непосредственно вокруг стратегически важных объектов. Однако довести до ума интересную идею у немцев уже не хватило времени. Говорят, ее попытались было подхватить уже после войны советские и американские конструкторы. Однако и у них не вышло ничего путного. То ли идея оказалась чересчур мудреной, то ли исполнители недостаточно квалифицированными...

Еще одна тайна третьего рейха?

И в заключение главы давайте поговорим еще об одном загадочном проекте, судьба которого не дает покоя исследователям уже добрых полвека.

25 марта 1942 года польский капитан, пилот Роман Собинский из эскадрильи стратегических бомбардировщиков английских ВВС участвовал в ночном налете на немецкий город Эссен. Выполнив задание, он вместе со всеми повернул назад, поднявшись на высоту 500 метров. Но только облегченно откинулся в кресле, чтобы передохнуть, как пулеметчик встревоженно воскликнул:

Нас преследует неизвестный аппарат!

Новый истребитель? - спросил Собинский, вспомнив о небезопасном "Мессершмитте-110".

Нет, пан капитан, - ответил пулеметчик, - кажется, это не самолет. Он имеет неопределенную форму и светится...

Тут Собинский и сам увидел удивительный объект, который зловеще поигрывал желто-красными переливами. Реакция пилота была мгновенной и вполне естественной для летчика, атакованного над вражеской территорией. "Я считал, - указал он позднее в своем рапорте, - что это какая-то новая дьявольская штучка немцев, и приказал пулеметчику открыть прицельный огонь". Однако аппарат, который приблизился на расстояние до 150 метров, совершенно проигнорировал атаку, и было от чего - он не получил никаких, хотя бы немного заметных повреждений. Испуганный пулеметчик прекратил стрельбу. Через четверть часа полета "в строю" бомбардировщиков объект стремительно поднялся и исчез из виду с неимоверной скоростью.

Месяцем раньше, 26 февраля 1942 года, подобный объект проявил интерес к крейсеру "Тромп" оккупированных Нидерландов. Командир корабля охарактеризовал его как гигантский диск, сделанный, по всей видимости, из алюминия. Неведомый гость три часа наблюдал за моряками, не страшась их. Но и те, убедившись в его мирном поведении, не открыли огня. Прощание было традиционным - таинственный аппарат вдруг взмыл вверх со скоростью около 6000 километров в час и исчез.

14 марта 1942 года на секретной норвежской базе "Банак", которая принадлежала тваффефлотте-5, была объявлена тревога - на экране радара появился чужак. Лучший базы капитан Фишер поднял машину в воздух и на высоте 3500 метров обнаружил загадочный объект. "Чужой аппарат представлялся сделанным из металла и имел фюзеляж самолета длиной 100 метров, а диметром около 15 метров, - докладывал капитан. - Впереди виднелось что-то похожее на антенны. Хотя он не имел видимых извне моторов, но летел горизонтально. Я преследовал его несколько минут, после чего, на мое удивление, он внезапно брал высоту и молниеносно исчез".

А в конце 1942 года немецкая подводная лодка обстреляла из пушек серебристый веретенообразный объект длиной около 80 метров, который быстро и беззвучно пролетел в 300 метрах от нее, не обратив внимания на шквальный огонь.

На этом столь странные встречи как с той, так и с другой из воюющих сторон не кончились. Например, в октябре 1943 года союзники бомбили самый крупный в Европе шарикоподшипниковый завод в германском городе Швайнфурте. В операции участвовали 700 тяжелых бомбардировщиков 8-й воздушной армии США, а сопровождали их 1300 американских и английских истребителей. О массовости воздушного сражения можно судить хотя бы по потерям: у союзников - 111 сбитых истребителей, около 60 сбитых или поврежденных бомбардировщиков, у немцев - порядка 300 сбитых самолетов. Казалось бы, в таком аду, который французский пилот Пьер Клостерман сравнил с аквариумом, полным сумасшедших акул, ничто уже не могло поразить воображение летчиков, и все же...

Британский майор Р.Ф. Холмс, командовавший звеном бомбардировщиков, сообщил, что, когда они проходили над заводом, внезапно появилась группа больших блестящих дисков, которые, словно любопытствуя, устремились к ним. Спокойно пересекли линию огня немецких самолетов и приблизились к американским "летающим крепостям". Те тоже открыли шквальный огонь из бортовых пулеметов, но опять-таки с нулевым эффектом.

Впрочем, экипажи не имели времени посудачить на тему: "Кого еще к нам занесло?" - нужно было отбиваться от наседавших немецких истребителей. Ну а потом... Самолет майора Холмса уцелел, и первое, что сделал этот флегматичный англичанин, приземлившись на базе,- подал подробный рапорт командованию. Оно, в свою очередь, попросило разведку провести тщательное расследование. Ответ поступил через три месяца. В нем, говорят, тогда впервые была использована знаменитая аббревиатура UFO - по начальным буквам английского наименования "неопознанный летающий объект" (НЛО), и сделан вывод: диски не имеют ничего общего с люфтваффе или с другими воздушными силами на Земле. К такому же заключению пришли и американцы. А потому и в Великобритании, и в США были немедленно организованы исследовательские группы, действовавшие в обстановке строжайшей секретности.

Не обошли проблему НЛО и наши с вами соотечественники. Немногие, наверное, о том слышали, но первые слухи о появлении "летающих тарелок" над полем боя дошли до Верховного Главнокомандующего еще в 1942 году, во время Сталинградской битвы. Сталин поначалу оставил эти сообщения без видимой реакции, поскольку серебристые диски не оказали влияния на ход сражения.

Но после войны, когда до него дошли сведения, что этой проблемой весьма интересуются американцы, вспомнил об НЛО вновь. В Кремль был вызван С.П. Королев. Ему вручили пачку зарубежных газет и журналов, добавив при этом:

Товарищ Сталин просит вас высказать свое мнение...

После чего дали переводчиков и на три дня заперли в одном из кремлевских кабинетов.

На третий день меня пригласил к себе лично Сталин, - вспоминал Королев. - Я доложил ему, что явление интересное, но опасности для государства не представляет. Сталин ответил, что другие ученые, которых он просил ознакомиться с материалами, того же мнения, что и я...

Тем не менее с того момента все сообщения об НЛО в нашей стране были засекречены, отчеты о них направлялись в КГБ.

Такая реакция становится понятной, если учесть, что в Германии, судя по всему, проблемой НЛО занялись раньше, чем союзники. В конце того же самого 1942 года там создали "Зондербюро-13", которое было призвано изучать загадочные воздушные аппараты. Его деятельность получила кодовое название "Операция Уранус".

Итогом всего этого, как полагает чешский журнал "Сигнал", стало создание собственных... "летающих тарелок". Сохранились показания девятнадцати солдат и офицеров вермахта, проходивших во время Второй мировой войны службу в Чехословакии, в одной из секретных лабораторий по созданию нового типа оружия, сообщает журнал. Эти солдаты и офицеры стали свидетелями полетов необычного летательного аппарата. Он представлял собой серебристый диск диаметром 6 метров с усеченным корпусом в центре и каплевидной кабиной. Конструкция была установлена на четырех небольших колесах. По рассказу одного из очевидцев, он наблюдал старт такого аппарата осенью 1943 года.

Эти сведения в какой-то мере совпадают с фактами, изложенными в любопытной рукописи, попавшей мне недавно на глаза в читательской почте. "Куда только не забрасывала меня судьба, - писал в сопроводительном письме к ней инженер-электронщик Константин Тюц. - Пришлось поколесить и по Южной Америке. Причем забирался в такие уголки, что лежат, прямо скажу, совсем вдали от туристских троп. С разными людьми приходилось встречаться. Но та встреча осталась в памяти навечно.

Дело было в Уругвае, в 1987 году. В конце августа в колонии эмигрантов, что в 70 километрах от Монтевидео, проходил традиционный праздник - фестиваль не фестиваль, но "гудели" все лихо. Я не большой любитель "этого дела", потому задержался у израильского павильона (уж больно интересная там экспозиция была), а коллега отошел "по пивку". Тут гляжу - стоит неподалеку пожилой подтянутый человек в светлой рубашке, отутюженных брюках и пристально на меня смотрит. Подошел, разговорились. Оказывается, он уловил мой говор, это его и привлекло. Мы оба, как выяснилось, были из Донецкой области, из Горловки. Звали его Василием Петровичем Константиновым.

Потом, прихватив с собой военного атташе, поехали к нему домой, просидели весь вечер... В Уругвае Константинов оказался так же, как десятки, а может быть, и сотни его соотечественников. Освободившись из концлагеря в Германии, подался не на восток, на "инфильтрацию", а в другую сторону, чем и спасся. Помотался по Европе, осел в Уругвае. Долго хранил в памяти то поразительное, что вынес из далеких 41-43-х годов. И вот наконец выговорился.

В 1989-м Василий умер: возраст, сердце...

У меня хранятся записки Василия Константинова, и, предлагая фрагмент его воспоминаний, надеюсь, что он поразит вас так же, как в свое время поразил меня устный рассказ их автора".

Шел жаркий июль 1941 года. Перед глазами то и дело вставали нерадостные картины нашего отступления - изрытые воронками аэродромы, зарево в полнеба от горящих на земле целых эскадрилий наших самолетов. Постоянный вой немецкой авиации. Груды металла вперемешку с искалеченными человеческими телами. Удушающее марево и смрад от занявшихся пламенем пшеничных полей...

После первых схваток с врагом под Винницей (в районе нашей тогдашней главной ставки) наша часть с боями пробивалась к Киеву. Иногда, для отдыха, мы укрывались в лесных массивах. Наконец вышли к шоссе в шести километрах от Киева. Не знаю, что именно пришло в голову нашему свежеиспеченному комиссару, но было приказано всем оставшимся в живых построиться в колонну и с песней маршировать по шоссе к Киеву. Со стороны все это смотрелось так: группа измученных людей в обмотках, с тяжелыми трехлинейками образца 1941 года двигалась к городу. Только успели мы пройти всего с километр. В иссиня-черном от жары и пожарищ небе появился немецкий самолет-разведчик, а потом - бомбежка... Так судьба поделила нас на живых и мертвых. Уцелели пятеро, как выяснилось позднее в лагере.

Очнулся я после авианалета с контузией - голова гудит, перед глазами все плывет, а тут - детина, рукава рубахи закатаны, и грозит автоматом: "Русиш швайн!" В лагере запомнились мне разглагольствования нашего комиссара о справедливости, братстве, взаимопомощи, пока вместе не поделили и не доели последние крошки моего чудом уцелевшего НЗ. А дальше меня свалил сыпной тиф, но судьба подарила мне жизнь - потихоньку я стал выкарабкиваться. Организм требовал еды. "Приятели", в том числе и комиссар, по ночам, таясь друг от друга, уминали собранную днем на соседнем поле недозрелую картошку. А что я - зачем переводить добро на умирающего?..

Потом меня перевели в лагерь Освенцим за попытку побега. До сих пор меня ночами преследуют кошмары - лай немецких овчарок-людоедов, готовых по приказу охранников-эсэсовцев разорвать тебя на куски, крики лагерных старшин-капо, стенания умирающих возле бараков... Страшным сном наваливаются воспоминания, когда в груде полуживых тел и трупов я, заключенный санитар блока выздоравливающих, снова заболевший возвратным тифом, ждал своей очереди в накопителе у одной из печей крематория. Кругом стояла тошнотворная вонь от сгоревшего человеческого мяса. Низкий поклон женщине-врачу, немке (о ней была статья в газете "Известия" за 1984 год), спасшей и выходившей меня. Вот так я и оказался другим человеком, да еще и с документами инженера-механика.

Где-то в августе 1943 года часть заключенных, и я в том числе, была переброшена под Пенемюнде, в лагерь КЦ-А-4, как оказалось, для ликвидации последствий операции "Гидра" - налета английской авиации. По приказу палача - бригаденфюрера СС Ганса Камплера - узники Освенцима стали "кацетниками" полигона Пенемюнде. Начальник полигона генерал-майор Дерибергер для ускорения восстановительных работ был вынужден привлекать заключенных КЦ-А-4.

И вот однажды, в сентябре 1943 года, мне посчастливилось стать свидетелем одного интересного события.

Наша группа заканчивала разборку разбитой железобетонной стены. Всю бригаду увезли под охраной на обеденный перерыв, а я, как повредивший ногу (оказался вывих), остался ждать своей участи. Кое-как мне удалось самому вправить кость, но машина уже уехала.

Вдруг на бетонную площадку возле одного из близстоящих ангаров четверо рабочих выкатили круглый, похожий на перевернутый вверх дном тазик, аппарат с прозрачной каплеобразной кабиной посередине. И на маленьких надувных колесах. Затем по взмаху руки невысокого грузного человека странный тяжелый аппарат, отливавший на солнце серебристым металлом и вздрагивавший при каждом порыве ветра, издал шипящий звук вроде шума паяльной лампы, оторвался от бетонной площадки и завис на высоте примерно пяти метров. Покачавшись недолго в воздухе - наподобие "ваньки-встаньки", - аппарат вдруг как бы преобразился: его контуры стали постепенно расплываться. Они как бы расфокусировались.

Затем аппарат резко, как юла, подпрыгнул и змейкой стал набирать высоту. Полет, судя по покачиванию, проходил неустойчиво. Внезапно налетел порыв ветра с Балтики, и странная конструкция, перевернувшись в воздухе, резко стала терять высоту. Меня обдало потоком гари, этилового спирта и горячего воздуха. Раздался удар, хруст ломающихся деталей - машина упала недалеко от меня. Инстинктивно я бросился к ней. Нужно спасти пилота человек же! Тело пилота безжизненно свисало из разбитой кабины, обломки обшивки, залитые горючим, постепенно окутывались голубоватыми струйками пламени. Резко обнажился еще шипевший реактивный двигатель: в следующее мгновение все было объято огнем...

Так состоялось мое первое знакомство с экспериментальным аппаратом, имевшим двигательную установку - модернизированный вариант реактивного двигателя для самолетов "Мессершмитт-262". Дымовые газы, вырываясь из направляющего сопла, обтекали корпус и как бы взаимодействовали с окружающим воздухом, образуя вращающийся кокон воздуха вокруг конструкции и тем самым создавая воздушную подушку для передвижения машины...

На этом рукопись обрывалась, но и сказанного уже достаточно, чтобы группа добровольных экспертов журнала "Техника - Молодежи" попыталась определить, что за летающий аппарат увидел бывший узник лагеря КЦ-А-4? И вот что, по словам инженера Юрия Строганова, у них получилось.

Модель № 1 дискообразного летательного аппарата была создана немецкими инженерами Шривером и Габермолем еще в 1940 году, а испытана в феврале 1941 года близ Праги. Эта "тарелка" считается первым в мире летательным аппаратом вертикального взлета. По конструкции она несколько напоминала лежащее велосипедное колесо: вокруг кабины вращалось широкое кольцо, роль "спиц" которого выполняли играючи регулируемые лопасти. Их можно было поставить в нужную позицию как для горизонтального, так и для вертикального полета. Поначалу пилот сидел как в обычном самолете, затем его положение изменили на почти лежачее. Машина принесла проектировщикам немало проблем, ибо малейший дисбаланс вызывал значительную вибрацию, особенно на больших скоростях, что и служило основной причиной аварий. Была предпринята попытка утяжелить внешний обод, но в конце концов "колесо с крылом" исчерпало свои возможности.

Модель № 2, названная "вертикальным самолетом", представляла собой усовершенствованный вариант предыдущей. Размер ее увеличили, чтобы разместить двух пилотов, лежащих в креслах. Были усилены двигатели, повышены запасы топлива. Для стабилизации использовался рулевой механизм, подобный самолетному. Скорость достигала порядка 1200 километров в час. Как только набиралась нужная высота, несущие лопасти изменяли свою позицию, и аппарат двигался подобно современным вертолетам.

Увы, этим двум моделям суждено было остаться на уровне опытных разработок. Множество технических и технологических препятствий не позволили довести их до кондиции, не говоря уже о серийном производстве. Вот тут-то, когда создалась критическая ситуация, и объявилось "Зондербюро-13", которое привлекло к исследованиям опытнейших летчиков-испытателей и лучших ученых "третьего рейха". Благодаря именно его поддержке стало возможным создание диска, оставившего далеко позади не только все тогдашние, но и некоторые современные летательные аппараты.

Модель № 3 выполнили в двух вариантах: 38 и 68 метров в диаметре. Она приводилась в движение "бездымным и беспламенным" двигателем австрийского изобретателя Виктора Шаубергера. (Видимо, один из этих вариантов, а возможно, даже более ранний прототип еще меньших размеров и видел узник лагеря КЦ-А-4.)

Принцип действия своего двигателя изобретатель держал в строжайшей тайне. Известно лишь одно: принцип его действия основывался на взрыве, а при работе он потреблял лишь воду и воздух. Машина, получившая кодовое наименование "Диск Белонце", была окольцована установкой из 12 наклонных реактивных двигателей. Они своими струями охлаждали "взрывной" двигатель и, всасывая воздух, создавали сверху аппарата область разрежения, что способствовало его подъему с меньшим усилием.

19 февраля 1945 года "Диск Белонце" совершил свой первый и последний экспериментальный полет. За 3 минуты летчики-испытатели достигли высоты 15 000 метров и скорости 2200 километров в час при горизонтальном движении. Он мог зависать в воздухе и летать назад-вперед почти без разворотов, для приземления же имел складывающиеся стойки.

Аппарат, стоивший миллионы, в конце войны был уничтожен. Хотя завод в Бреслау (ныне Вроцлав), где он строился, и попал в руки наших войск, это ничего не дало. Шривер и Шаубергер избежали советского плена и перебрались в США.

В письме к другу в августе 1958 года Виктор Шаубергер писал: "Модель, испытанная в феврале 1945 года, была построена в сотрудничестве с первоклассными инженерами-специалистами по взрывам из числа заключенных концлагеря Маутхаузен. Затем их увезли в лагерь, для них это был конец. Я уже после войны слышал, что идет интенсивное развитие дискообразных летательных аппаратов, но, несмотря на прошедшее время и уйму захваченных в Германии документов, страны, ведущие разработки, не создали хотя бы что-то похожее на мою модель. Она была взорвана по приказу Кейтеля".

Шаубергеру американцы предложили 3 миллиона долларов за раскрытие секрета его летающего диска и особенно "взрывного" двигателя. Однако он ответил, что до подписания международного соглашения о полном разоружении ничего нельзя обнародовать и что его открытие принадлежит будущему.

Честно сказать, свежо предание... Вспомните хотя бы, как развернулся в Штатах Вернер фон Браун, на ракетах которого американцы в конце концов слетали на Луну (о его деятельности мы еще поговорим подробно в следующей главе). Вряд ли устоял бы перед искусом и Шаубергер, если бы мог показать товар лицом. Но, похоже, показывать ему было нечего. По той простой причине, что он, можно предположить, если и не обманывал, то просто не владел всей необходимой информацией. А большинство его помощников, первоклассных специалистов, нашли свой конец в Маутхаузене и других лагерях смерти.

Однако намек на то, что подобные работы все-таки велись, союзники получили. И не только от Шаубергера. Наши части, захватив секретный завод в Бреслау (Вроцлав), тоже, наверное, кое-что нашли. И через некоторое время советские специалисты развернули собственные работы по созданию аппаратов вертикального взлета.

Свидетельством тому может служить хотя бы "бочка", которую мне доводилось видеть в одном из ангаров авиационного музея в Монине. Официальное название этого диковинного летательного аппарата - турболет. Его испытал в конце 50-х годов наш известный летчик-испытатель Ю.А. Гарнаев. Вот как описывал это событие очевидец, заслуженный летчик-испытатель, полковник Аркадий Богородский:

"Запущен двигатель, пламя сечет землю, выбивая камни и превращая их в пыль. Пыль эта клубами расходится вокруг, и ничего не видно, кроме пыли.

И вдруг на вершине этого клубка показывается сопло двигателя, затем кабина, стойки - и вот уже виден весь турболет, висящий на высоте десяти метров..."

Зависал турболет и перемещался благодаря подъемной силе реактивного двигателя, установленного вертикально. А управлялся с помощью газовых рулей. Так что тут, возможно, имела место вариация "Диска Белонце", приведшая затем к созданию ракетных модулей для высадки десанта на Луну и современных летательных аппаратов вертикального взлета и посадки, разновидностей которых - и зарубежных, и наших отечественных - сегодня немало.

Одной из самых перспективных, на мой взгляд, является "летающий батон", или "ЭКИП" - оригинальный летательный аппарат, созданный в нашей стране коллективом ученых и инженеров под руководством доктора технических наук Л.Н. Щукина.

Авиационные инженеры долгое время стремились усовершенствовать самолет традиционными способами. Повышали аэродинамическое качество и надежность, уменьшали расход топлива и массу пустой машины - ибо эти параметры впрямую влияют на стоимость грузопассажирских перевозок. Однако, по мнению ряда исследователей, максимальная полетная масса летательных аппаратов, выполненных по классической схеме, приблизилась к пределу, это, например, относится к самому тяжелому самолету в мире Ан-225 "Мрия". Одна из причин этого - конструкция взлетно-посадочного устройства, проще говоря, шасси.

Неожиданный выход из сложившейся ситуации предложил Л.Н. Щукин. В созданном под его руководством концерне "ЭКИП" (экология и прогресс) уже изготовили ряд проектов транспортных летательных аппаратов принципиально нового типа со взлетной массой от 9 до 600 тонн. Первое, что бросается в глаза, это их форма, напоминающая пресловутый НЛО. Но если подойти к анализу "ЭКИПов" с инженерной точки зрения, то ничего фантастического не окажется.

По компоновке они представляют собой летающее крыло малого удлинения с очень толстым, до 37 процентов от длины хорды, профилем. У них нет привычного фюзеляжа, а полезная нагрузка, двигатели, горючее, оборудование, экипаж и пассажиры размещены в корпусе, и лишь хвостовое оперение и небольшие консоли с аэродинамическими органами управления выступают за обводы аппарата. Вместо колесного шасси - воздушная "подушка".

Авиаконструкторы еще в 30-е годы занимались проблемой создания подобного "обитаемого крыла". Одним из первых к ней обратился К.А. Калинин, построив в 1933 году семимоторный бомбардировщик К-7. В его крыле 20-процентной толщины располагались служебные помещения, горючее, нагрузка, и лишь экипаж, для лучшего обзора, посадили в вынесенной вперед гондоле. Такое крыло обеспечивало весьма высокое аэродинамическое качество, непосредственно влияющее на экономичность машины. Разрабатывался и пассажирский вариант К-7 с большими иллюминаторами.

Однако в калининском самолете оставалось много неиспользованного внутреннего объема, а увеличить плотность компоновки можно было только за счет наращивания относительной толщины крыла, что тогда не представлялось возможным. Как известно из курса аэродинамики, максимальные значения коэффициента подъемной силы получают при относительной толщине крыла в 14-16 процентов. Ее дальнейшее увеличение ведет к уменьшению предельных углов атаки, величины подъемной силы и росту лобового сопротивления, что отрицательно сказывается на аэродинамическом качестве машины и ее экономичности. Это явление связано со смещением вперед точки отрыва пограничного слоя - против набегающего потока воздуха.

Авиационные специалисты еще в 30-е годы предложили управлять обтеканием крыла. Представьте, что оно со щелью в верхней части. Через нее воздух отсасывается специальным устройством и поэтому не сталкивается с текущим в обратном направлении пограничным слоем - следовательно, отрыв не происходит. Есть и другой путь, кстати, получивший широкое распространение в авиации, - сдувание пограничного слоя в местах его отрыва от несущей поверхности. Применяется и комбинированный вариант, когда пограничный слой крыла и отсасывается, и сдувается.

Основная трудность, с которой сталкиваются здесь конструкторы, заключается в том, что на это расходуется значительная часть мощности силовой установки, из-за чего используют лишь сдув пограничного слоя, и то при заходе на посадку, когда двигатели работают не на полную мощность.

Именно такой способ "приняли на вооружение" инженеры концерна - в местах предполагаемого отрыва потока, вдоль несущего корпуса, они предложили проделать щели, в которых будет создаваться микроциркуляция воздуха. Тогда набегающий поток не станет тормозиться - его скорость поддержат искусственные вихри. Кстати, первые эксперименты по так называемому безотрывному обтеканию провели еще в 1978 году в НИИ "Геодезия" на модели толстого крыла. Все может показаться очень простым, однако на "ЭКИПе" пришлось немало потрудиться, прежде чем появилось удачное, экономичное устройство.

Кроме того, улучшить обтекание весьма внушительного корпуса должен еще и воздухозаборник, размещенный в его верхней части. Конструкторы уже обращались к такому решению, ведь оно еще уменьшает вероятность попадания в двигатель посторонних предметов при взлете и посадке. Однако возникала отрицательная интерференция воздухозаборника и планера самолета, особенно при больших углах атаки. А при полете с большой скоростью, скажем, 700 километров в час, забор воздуха с верха несущего корпуса мог привести к появлению местных сверхзвуковых зон, ухудшающих аэродинамическое качество машины. В то же время подобная компоновка улучшает ее устойчивость. Как говорится, в одном выигрываем, в другом - теряем. Значит, приходится искать золотую середину...

По сравнению с обычными самолетами, у "ЭКИПов" удельная нагрузка на несущую поверхность будет в 3-5 раз меньше, следовательно, снизится индуктивное сопротивление, а максимальное аэродинамическое качество возрастет до 17-25, при полете же в режиме экраноплана - и до 22-30. Поэтому "ЭКИПы", по терминологии, предложенной видным советским авиаконструктором Р.Л. Бартини, следовало бы отнести к категории экранолетов.

Применение шасси на воздушной "подушке" позволит исключить взлет и посадку только на бетонные полосы. Заметим, что попытки внедрить ее на самолетах были и раньше, но дальше экспериментов дело так и не пошло. Одна из причин того - "облако" из капель воды, пыли и снежинок, вырывающихся при движении из-под гибкого ограждения и попадающих в двигатели, оседающих на корпусе. Специалисты концерна вместо гибкого ограждения применили газоструйную завесу, создаваемую вместе с "подушкой" вспомогательной силовой установкой, - струи воздуха, вылетающие под давлением чуть больше 1 атмосферы из сопел, размещенных по периметру аппарата, отсекут "подушку" от атмосферы. Помимо того, в соплах предполагается смонтировать ионизаторы, чтобы положительно заряженные частицы пыли если и попадали бы на корпус, то только в намеченных местах.

Возможно, именно работу подобных систем и заметил узник концлагеря. Помните, в своей рукописи он упоминает, что в какой-то момент корпус летательного аппарата стал как бы терять четкость очертаний?.. Однако вернемся в наши дни.

Щукину и его команде предстояло решить проблему управления "ЭКИПами" в начале разбега и режиме висения, когда аэродинамические системы оказываются неэффективными. Для этого предложено применить доработанные для новых условий эксплуатации малогабаритные жидкостно-реактивные двигатели от орбитального корабля "Буран".

Вся силовая установка "ЭКИПов" разделена на три группы. К первой относятся маршевые ПК-92 или Д-436, ко второй - уникальные, не имеющие аналогов двухрежимные АЛ-34, которые создадут повышенное давление под днищем аппарата при взлете и обеспечат систему управления пограничным слоем, к третьей - ЖРД стабилизации и управления на малых скоростях, взлете и посадке.

А теперь попробуем сравнить самый крупный из "ЭКИПов" Л4-2 с гигантом Ан-225. При одинаковой взлетной массе в 600 тонн Л4-2 доставит груз в 200 тонн на расстояние 8600 километров, а "Мрия" - только на 4500 километров. При этом последней потребуется стационарный аэродром со взлетно-посадочной полосой длиной не менее 3,5 киломеров. Для Л4-2 понадобится площадка вшестеро короче. Такие характеристики удастся достигнуть благодаря не только высокому аэродинамическому качеству "ЭКИПа" (у "Мрии" оно не превышает 19), но большей весовой отдаче.

Компоновка "ЭКИПа" позволяет обеспечить пассажирам круговой обзор через обширные иллюминаторы из конструкционного стекла - "витражи", как их называют авторы.

Почти 10 лет Льву Николаевичу Щукину пришлось доказывать преимущества летательных аппаратов принципиально нового типа. Первоначально многие авторитеты встречали его идеи в штыки, но со временем лед недоверия удалось растопить, и сегодня очевидны перспективы применения "ЭКИПов" в народном хозяйстве и в вооруженных силах. Уже созданы и испытаны первые прототипы "летающей тарелки", внутри которой помещаются не мифические инопланетяне, а наши соотечественники.

Вполне вероятно, что аналогичный путь прошли в свое время и американцы. И в загадочном ангаре № 18, о котором время от времени любят вспоминать журналисты, действительно содержатся обломки "летающих тарелок". Только инопланетяне не имеют к ним ровным счетом никакого отношения - в ангаре хранятся трофеи Второй мировой войны. И за прошедшие десятилетия, основываясь на их изучении, американцы сумели создать немало любопытных летательных аппаратов.

Так, недавно на одной из секретных авиабаз США была замечена загадочная "неведомая звезда".

Поначалу это название - "Darkstar" - относили к таинственному стратегическому разведчику "Аврора". Однако последнее время туман секретности постепенно стал рассеиваться. И стало понятно, что в действительности оно принадлежит беспилотному высотному самолету фирмы "Локхид-Мартин", созданному в рамках программы "Tier III Minus". Официальная демонстрация прототипа состоялась 1 июня 1995 года в Палмдэйле (Долина Антилоп, штат Калифорния), где располагаются заводы фирмы. До этого о существовании машины строились лишь смутные догадки.

Беспилотный высотный самолет "Неведомая звезда" разработан совместно компаниями "Локхид-Мартин" и "Боинг". Доля участия каждой фирмы в реализации программы составила 50 процентов. Специалисты "Боинга" отвечали за создание крыла из композитных материалов, поставку авионики и подготовку самолета к эксплуатации. "Локхид-Мартин" занималась конструированием фюзеляжа, окончательной сборкой и испытаниями.

Представленная в Палмдэйле машина является первой из двух, создаваемых по программе "Tier III Minus". Она выполнена с использованием технологии "стелле". В последующем, вероятно, будут проведены сравнительные испытания этих "невидимок" с образцом фирмы "Теледайн", который был ранее отобран Пентагоном в рамках программы, предусматривающей создание целого семейства беспилотных разведчиков.

Всего предполагается закупить по 20 машин фирм "Локхид" и "Теледайн". Это должно позволить командирам частей получать оперативную информацию в ходе учений или боевых действий практически круглосуточно в масштабе реального времени. Самолет фирмы "Локхид" предназначен преимущественно для операций ближнего радиуса, в зонах повышенной опасности и на высотах свыше 13 700 метров, его скорость 460-550 километров в час. Он способен оставаться в воздухе в течение 8 часов на удалении 900 километров от базы.

Конструктивно "Неведомая звезда" выполнена по аэродинамической схеме "бесхвостки", имеет дисковидный фюзеляж и крыло большого удлинения с незначительной обратной стреловидностью.

Этот беспилотный разведчик действует в полностью автоматическом режиме с момента взлета до посадки. Он оснащен радаром "Вестингауз AN/APQ-183" (предназначался для несостоявшегося проекта А-12 "Эвенджер 2"), который может быть заменен электронно-оптическим комплексом фирмы "Recon/Optical". Самолет имеет размах крыла 21,0 метра, длину 4,6 метра, высоту 1,5 метра и площадь крыла 29,8 квадратных метра. Масса пустого (вместе с разведывательным оборудованием) аппарата составляет около 1200 килограммов, с полной заправкой - до 3900 килограммов.

Летные испытания ведутся в принадлежащем НАСА испытательном центре Драйден при авиабазе Эдвардс. Если они пройдут успешно, то самолет может быть принят на вооружение в конце нашего, начале следующего века.

Так что, как видите, время от времени можно извлечь пользу даже из, казалось бы, пустопорожних разговоров о "летающих тарелках".

Славин Станислав Николаевич

Из книги «Секретное оружие третьего рейха»

Первый прототип He 177 Greif поднялся в воздух 19 ноября 1939 года на испытательном полигоне люфтваффе в Рехлине. На 14-й минуте начался перегрев двигателей, и пришлось срочно садиться. Но самое печальное было впереди. На втором прототипе летом 1940 года начали отрабатывать пикирование. 27 июня пикировавший с 4000 м самолет при выходе в горизонтальный полет развалился в воздухе. Пилот погиб. Третий прототип разбился в апреле 1941 года, а четвертый не смог выйти из пике в июне.

Предполагалось, что He 177 поступят в части в 1940-м, в крайнем случае — в 1941 году, но время шло, а «Грифон» все мучился детскими болезнями. В августе 1941-го два самолета были переданы в 4-ю группу 40-й бомбардировочной эскадры), базировавшуюся в Бордо-Мериньяк. Пилоты, похвалив летные качества машин, сочли их использование невозможным из-за ненадежности. Все же «зажигалка», как прозвали машину летчики, пошла в серию весной 1942 года — откладывать дальше было уже нельзя.

Эрнст Хейнкель, предвидя долгую возню с моторами, еще в октябре 1940-го предлагал вернуться к классической четырехмоторной схеме, но встретил жесткий отказ Геринга. Вторая попытка переубедить рейхсмаршала год спустя закончилась тем же, после чего конструкторы решили действовать самостоятельно. Так на свет появился проект, который во внутренних документах фирмы назывался He 277, а в переписке с министерством — He 177B. Формальный заказ был получен только в мае 1943 года. Испытания заняли еще год. В конце мая 1944 года прозревший Геринг потребовал строить по две сотни He 277 в месяц — конечно, ничего из этого не вышло. Построены были восемь опытных машин, из них в воздух поднимались две или три.

Экипаж Piaggio P.108B на фоне своей машины

Вернемся к «Грифону». В 1943 году специальная комиссия насчитала 56 возможных причин неисправностей двигательной установки, которые стали с немецкой методичностью искоренять. Тем временем «зажигалка» начала боевую карьеру с исполнения чужой роли: в конце 1942 года 27 машин были привлечены к снабжению окруженной 6-й армии. Если с перевозкой грузов в котел бомбардировщики справлялись, то обратно приходилось лететь порожняком — раненых в бомбоотсек не положишь, а грузовой кабины на He 177 не было. Под Сталинградом из 27 машин было потеряно 7, причем все — из-за неисправностей.

Начиная с 1943 года He 177 использовались в Атлантике и Средиземном море для атак союзных конвоев.

В первой половине 1944 года «Грифоны» бомбили железнодорожные узлы в тылу советских войск — в Пскове, Великих Луках, Смоленске и еще нескольких городах. Немцы работали с предельных высот и по ночам. Ни одна из сторон не понесла заметного ущерба. Более результативным стало участие He177 в операции Steinbock- ночных бомбардировках Лондона в феврале — марте 1944-го. Интересна тактическая схема- атакующие выходили к точке поворота севернее Лондона и оттуда шли со снижением, заглушив моторы. К моменту сброса бомб высота полета составляла порядка 800 -1000м, а скорость — около 560 км/ч, что делало уходящие самолеты трудной целью для ПВО противника. В налетах участвовали более 200 самолетов, из них He 177 — около 40. Потеряно было девять He 177: восемь перехвачены английскими пилотами, один — польским. Потери высокие, но исключительно боевые — винтомоторную группу наконец-то «вылизали».

За годы войны в руках немцев оказалось около сорока американских бомбардировщиков B 17 Flying Fortess, совершивших вынужденную посадку из-за полученных повреждений. Конечно, их экипажи должны были привести самолет в негодность, но сделать это удавалось не всегда, а у немцев не было недостатка в запчастях — они падали с неба.

В сентябре 1944 года выпуск He 177 был остановлен, а уцелевшие самолеты встали на прикол. Рейх испытывал катастрофическую нехватку топлива, его не хватало истребителям и танкам, куда уж тут «Грифону», в баки которого заливалось 9,5 т бензина. Всего было выпущено около 1170 He 177.

Поменявшиеся ролями

Затянувшееся «грифоново детство» помимо прочего привело к тому, что начало войны Германия встретила, не имея самолетов, способных действовать на коммуникациях союзников в Атлантике. Пришлось в спешке выбирать из того, что было. Так рабочей лошадкой немецких летчиков в битве за Атлантику стал Fw 200 Сondor — пассажирский лайнер фирмы «Фокке-Вульф», спроектированный в 1936 — 1937 годах в расчете на перелеты трансатлантической дальности.

Подарки и трофеи

В целях секретности трофеи значились как Dornier Do.200, хотя и не имели к этой фирме никакого отношения. Часть машин после ремонта служила в учебных частях, давая летчикам возможность познакомиться с техникой врага. Остальные состояли на вооружении KG.200 — авиагруппы, занимавшейся «деликатными» операциями, вроде заброса агентов на вражескую территорию.
Менее значимым оказалось наследство друзей. После того как правительство Италии в сентябре 1943 года перешло на сторону союзников, в руки немцев разными путями попали полтора десятка тяжелых бомбардировщиков P.108 фирмы «Пьяджо» (Piaggio), строившихся малой серией с 1941 года. Всего было выпущено 23 машины модификации P.108B (собственно бомбардировочной), пять или шесть P.108C (пассажирских) и 19 единиц P.108T (грузовых). Машина была неплоха по характеристикам, но итальянское качество, увы, заставляло желать лучшего. Итальянцы летали на P.108B на боевые задания около 30 раз, потеряв при этом 13 машин, из которых только пять были сбиты противником, а остальные пали жертвой неисправностей. Немцы использовали P.108 (всех модификаций) исключительно как транспортные.
В 1941—1942 годах командование люфтваффе интересовалось недоработанным бомбардировщиком Br.482 фирмы Breguet, прототип которого в 1940 году достался немцам после оккупации Франции вместе с самой фирмой. Немцы испытали машину и пытались довести ее до ума, но французские конструкторы саботировали работу, и затею пришлось бросить. К сожалению, понять, сколь серьезны были намерения немцев, сейчас едва ли возможно.

После небольшой доработки и вооружения из мирного лайнера получился относительно приличный дальний бомбардировщик. Относительно — потому что конструкция, не рассчитанная на нагрузки при маневрировании, периодически преподносила сюрпризы, вплоть до перелома фюзеляжа при посадке. Другими результатами «штатского» происхождения были отсутствие бронирования, бензопроводы, идущие по нижней плоскости крыла, и прочие «мелочи», сильно снижавшие живучесть. Тем не менее «Кондоры» прошли всю войну, доставив союзникам немало неприятностей. Начав карьеру бомбардировщика в августе 1940 года, Fw. 200 за первые полгода потопили 85 английских судов общим водоизмещением 360000 т — при том, что на всю Атлантику обычно приходилось не больше десятка исправных машин одновременно.

Все же, по мере усиления ПВО конвоев, недостатки «Кондора» проявлялись все сильнее. Командованию люфтваффе требовался хотя бы дальний разведчик, способный работать над океаном, обнаруживая конвои. Тут-то и пригодилось отвергнутое наследие генерала Вефера.

После закрытия программы 1936 года руководство «Юнкерса» согласовало с министерством авиации переделку Ju 89 в транспортный самолет. Сменив профессию, машина получила переделанный фюзеляж и новое обозначение — Ju 90. Публике новинка была продемонстрирована летом 1938 года. С началом войны Ju 90 встали в строй. В 1940 — 1941 годах машина получила более мощные моторы, усиленное крыло и вооружение. Самолет, теперь называвшийся Ju 290, предполагалось использовать и как транспортный, и как дальний разведчик. Серийное производство началось в октябре 1942-го, но уже с апреля следующего года выпуск транспортной версии практически прекратился.

Цель — Нью-Йорк!

К началу 1941 года заинтересованность США в исходе европейского конфликта стала очевидной, а вероятность вступления в войну — высокой. Министерство авиации предложило немецким фирмам изучить возможность создания сверхдальнего бомбардировщика, способного доставить бомбы через Атлантику. Mассового производства «американских» бомберов не предполагалось — речь шла о серии из нескольких десятков машин.

Свои проекты представили компании «Юнкерc», «Мессершмитт», «Блом и Фосс», «Фокке-Вульф». Заказчик отобрал четыре проекта: Ju 290, Me 264, BV 250, Fw 400.

BV 250 был переделкой сверхтяжелой летающей лодки BV 238, разрабатывавшейся с ноября 1940 года. У амфибии был снят редан, на его месте оборудовали бомбоотсек. Сначала планировалась установка четырех двигателей Jumo 223 мощностью по 2500 л.с., но к июлю 1941-го стало ясно, что эти моторы не появятся в серии в разумные сроки. Машину переделали под шесть двигателей DB 603D мощностью по 1900 л.с. Компания получила заказ на четыре прототипа, которые собирались параллельно с «исходными» летающими лодками BV 238. Но дело шло неспешно, и к закрытию программы в 1944 году ни одна машина закончена не была. Еще хуже сложилась судьба Fw 400: шестимоторный самолет, рассчитанный на доставку 10 т бомб на расстояние 8000 км, не продвинулся дальше продувки модели в аэродинамической трубе.

Проект Me 264 Вилли Мессершмитта был, вероятно, самым интересным с технической точки зрения, во всяком случае первоначально. Донести до Америки предполагалось лишь 1,8 т бомб, но на высоте, недоступной для вражеской ПВО. Обеспечить это должны были «вылизанные» аэродинамические формы и крыло большого удлинения. Оборонительного вооружения не было. Самолет был задуман четырехмоторным. Первый прототип отправился в полет в декабре 1942 года. Америка уже вступила в войну, а немецкое министерство авиации уточнило требования к ТТХ. Стрелковое вооружение и броня стали обязательными, самолет пришлось перерабатывать в шестимоторный. К тому же министерство все более склонялось в сторону проекта «Юнкерса», в силу его совместимости с серийно выпускавшимся Ju 290. Мессершмитту было предложено переделать бомбардировщик в дальний морской разведчик, но второй построенный прототип погиб под английскими бомбами еще до начала испытаний, а работа над третьим затянулась и была прекращена вместе со всей программой.

В последнее время интерес к реактивной авиации Третьего Рейха особенно велик. Ведь именно её можно считать прародителем современной авиатехники.

Советским лётчикам, так же как и пилотам их союзникам, очень повезло, что руководство гитлеровской Германии, надеявшееся на блицкриг, несколько поздно осознало логичный вывод из "битвы за Англию" - война затягивалась, и для Люфтваффе требовались самолёты с более высокими лётными данными, чтобы достигнуть качеством того, чего не удалось добиться числом. Когда этот факт окончательно осознали, немецкая авиапромышленность уже сделала внушительный шаг в области исследований и разработок принципиально новых самолётов, но эти усилия были сведены на нет отсутствием координации работ и колебаниями высшего руководства и уже не могли повлиять на исход войны.

Наиболее ярко это проявилось в создании турбореактивных истребителей - грустной истории, отмеченной политической борьбой, мелкой завистью и шараханьями из стороны в сторону. До своего самоубийства Генерал - Полковник Эрнст Удет упорно придерживался взгляда, что реактивные истребители не укладываются в требования Люфтваффе. Эти взгляды разделял и Генерал - Фельдмаршалл Эрхард Мильх, который ставил вопрос вообще о прекращении работ. В результате, хотя первый реактивный истребитель Не-280 успешно полетел ещё 2 Апреля 1941 года и продемонстрировал своё полное преимущество в ряде аспектах над обычными истребителями, полная апатия высших лиц и личная неприязнь к Эрнсту Хейнкелю части чинов Технического департамента РЛМ свели на нет успех создания наиболее передового боевого самолёта того времени. Реально поддержка реактивной авиации была оказана только в 1944 году.

Свой интерес к газовой турбине, пригодной для установки на самолёт, Эрнст Хейнкель проявил ещё весной 1936 года, когда бывший ассистент профессора Геттингенского университета Поля - Ганс-Йоахим Пабст фон Охайн приступил к созданию газовых турбин своей конструкции. Первый его двигатель "HeS-2A" был успешно продемонстрирован в Сентябре 1937 года. Его тяга была 80 кг. За ним последовал "HeS-2В" тягой 130 кг и началась работа над "HeS-3А". Одновременно подбирался подходящий самолёт для его испытаний. "HeS-ЗА" развил тягу 450 кг и был испытан весной 1939 года в полёте под фюзеляжем Не-118 V2. Второй двигатель "HeS-3B" развил тягу 500 кг. Он был установлен на опытный Не-178 V1. Первый подлёт машины состоялся 24 Августа 1939 года, а полёт по кругу - 27 Августа в Мариэнэ под управлением Эриха Варзица. Это был первый полёт самолёта с турбореактивным двигателем.

Проектируя Не-178, конструкторы максимально "ужали" машину. Её длина - 7,48 метра, размах крыла - 7,2 метра, его площадь - 9,1 кв. метров, при этом удельная нагрузка на крыло составляла 219 кг/кв.метр. Масса пустого самолёта - 1620 кг, взлётная - 1998 кг. Во время испытаний была достигнута максимальная скорость в 700 км/час.

К этому времени уже проводились работы над турбореактивным "HeS-8A" с центробежным компрессором, имевшим меньший диаметр и большую тягу, а технический директор "Хейнкеля" Роберт Люссер весной 1939 года провёл проработку двухмоторного, одноместного истребителя под этот двигатель. Вся работа тогда проводилась в инициативном порядке. Технический департамент даже не был поставлен в известность. Не-178 V1 был продемонстрирован Удету и Мильху 1 Ноября 1939 года в Мариэнэ, но оба весьма скептически отнеслись к использованию турбореактивного двигателя в качестве основной двигательной установки самолёта.

Позже работы над реактивными и ракетными самолётами будут вестись в более широком объёме. Каждое КБ будет представлять на суд экспертам свои разработки. Достигнутые немцами в этот период результаты, как станет ясно после обработки всех захваченных документов и образцов, позволят сделать вывод о том, что Германия во второй половине 1930-х и начале 1940-х годов была несомненным лидером в этой области.

Но руководство Третьего Рейха не спешило активно финансировать реактивный проект. Германия, обладавшая на 1939 год самой боеспособной армией, разработала теорию "Блицкрига", в котором не было места для реактивной авиации.

Несмотря на отсутствие понимания в департаменте Мильха, работа продвигалась и по истребителю, и по двигателю. В Марте 1940 года "Мессершмитт" получила контракт на 3 опытных самолёта по "проекту 1065", разработка которого была проведена независимо от "Хейнкеля". В конце концов и "Эрнст Хейнкель флюгцойгверке" получила официальную поддержку своего истребителя, названного Не-280.

К Сентябрю 1940 года был готов планер первого самолёта Не-280 V1 (DL+AS). Шла работа над ещё двумя самолётами. Помимо турбореактивных двигателей Пабста фон Охайна, Не-280 имел ещё ряд нестандартных, если не революционных идей. В кабине было установлено катапультируемое с помощью сжатого воздуха кресло - первая разработка такого рода в мире.

Сама кабина должна была быть герметичной. Истребитель имел убираемое носовое колесо, что позволяло самолёту рулить на земле горизонтально, избежав тем самым проблем, которые встретились на первых Me-262, на которых двигатели были направлены прямо в землю. Конструкция была цельнометаллической с работающей обшивкой, с монококовым фюзеляжем овального сечения и двухкилевым оперением. Двигатели крепились под главным лонжероном крыла, сразу за шарниром шасси, убираемым к линии симметрии с помощью гидравлики. По обе стороны гондолы двигателя были закрылки.

Чтобы оценить аэродинамические качества Не-280 V1 до первого моторного полёта, вместо двигательных гондол были установлены обтекатели с балластом для имитации веса двигателя и топлива. 11 Сентября 1940 года самолёт был поднят в воздух на буксире за Не-111H. Планерные испытания проводил пилот из Рехлина Бадер. Всего до 17 Марта 1941 года был совершён 41 планерный полёт, после чего Не-280 V1 был возвращён в ангар для установки двух турбореактивных двигателей "HeS-8A" тягой 585 кг каждый.

В фюзеляжный бак можно было залить до 1000 литров топлива, но в первом полёте 2 Апреля 1941 года, бак был заполнен лишь наполовину - вполне достаточно для взлёта и одного прохода над аэродромом на умеренной скорости. В воздух самолёт Не-280 V1 поднял Фриц Шафер. Развернувшись над устьем Варнова, он совершил круг на аэродромом и пошёл на посадку, когда топливо было почти на исходе. Во время первого полёта двигатели были без капотов, так как прогоны на земле показали, что на дне мотогондол скапливалось топливо, грозя пожаром. Шасси не убиралось, а высота полёта не превышала 300 метров.

Через три дня, 5 Апреля уже с закапотированными двигателями самолёт поднял в воздух Бадер - Не-280 V1 демонстрировался перед Удетом, главой инженерного отдела Люфтваффе Люхтом и главой L.C.3 (отдела двигательных установок) Эйссенлором. Они проявили некоторый интерес к самолёту, правда, недолгий. Удет сомневался в необходимости столь необычного истребителя до конца своего пребывания в должности, и это мнение разделял сменивший его Мильх.

С полным весом 4285 кг Не-280 V1 достиг скорости 775 км/час на высоте 6000 метров, правда, ожидалось, что двигатели "HeS-8A" выдадут до 720 кг тяги и скорость составит до 925 км/час - очень оптимистичные оценки. Второй опытный Не-280 V2 (GJ+CA) был готов в Мае 1941 года. В Июле закончили Не-280 V3 (GJ+CB). Было заказано ещё 6 машин.

Тем временем с серьёзными трудностями столкнулись при доводке двигателя "HeS-8A", известного ещё как "Хейнкель-Хирт" 001 (компания "Хейнкель" приобрела бывший завод "Хирта" в Цуффенхаузене 9 Апреля 1941 года). Двигатели, смонтированные на Не-280 V1, выдавали 600 кг тяги, что позволяло развивать скорость 800 км/час, но в одном из первых полётов этого самолёта под управлением Фрица Шафера оторвалась одна из лопаток турбины. Двигатель затрясло, из него вырвалось пламя. Шафер довольно удачно посадил самолёт на "брюхо", повреждения были незначительными и самолёт после ремонта полетел уже через 3 дня.

В Январе 1942 года Не-280 V1 был переведён в испытательный центр в Рехлине, где "HeS-8А" были заменены на 4 импульсных двигателя "Аргус" As 014 - их испытывали по программе Fi-103. С этими двигателями Не-280 V1 не мог даже оторваться от земли.

Несмотря на проблемы с "HeS-8А", к весне 1942 года Эрнст Хейнкель уже полагал, что Не-280 готов к принятию на вооружение, в то время когда его конкурент Me-262 ещё даже не полетел на реактивной тяге. Но министерство авиации проигнорировало это его предложение. Чтобы форсировать принятие решения, Хейнкель организовал учебный бой между FW-190A, взлетевшим с аэродрома "Арадо" под Варнемюнденом, и Не-280. Реактивный истребитель без проблем выиграл бой у своего противника.

После нескольких крупных поражений, в 1942 году Германия, наконец - то, активизирует свою реактивную программу. В результате РЛМ согласилось на выпуск 13 предсерийных Не-280А-0.

В начале лета 1942 года испытания самолёта Не-280 были переведены из Мариэнэ в Швехат. К этому времени Технический департамент сошёлся на мнении, что турбореактивный двигатель "Jumo 004" имеет заметные преимущества перед "Хейнкель-Хирт" 001, который так и не выдал запланированной тяги. В результате в Июне 1942 года Не-280 V2 был переоснащён на "Jumo 004A" тягой 840 кг.

Взлётный вес машины возрос до 5200 кг, а скорость достигла 785 км/час. Лётные испытания возобновились в Июле. Тогда же было впервые установлено вооружение из трёх 20-мм пушек MG 151 в носовой части фюзеляжа.

Тем временем были закончены Не-280 V4 (GJ+CC) и V5 (CJ+CD). Последний сохранил двигатели "Хейнкель-Хирт" 001, а первый имел "BMW 003A-0" тягой 750 кг. Не-280 V5 предлагался Хейнкелем в качестве прототипа серийного Не-280А-1, имевшего пустой вес 3060 кг, а взлётный - 4300 кг. Заявлялось, что максимальная скорость достигала 815 км/час (впрочем, это сомнительно), дальность полёта на этой скорости и высоте 6000 метров - 650 км, а на высоте 10000 метров - 950 км, скороподъёмность - 19 м/с, потолок - 11500 метров. Посадочная скорость была - 140 км/час.

Самолёт Не-280 V6 (NU+EA) с самого начала получил вооружение и двигатели "Jumo 004". Он испытывался в Рехлине в начале 1943 года. Хейнкель предлагал Техническому департаменту истребитель - бомбардировщик Не-280В-1 с двумя "Jumo 004B" тягой 900 кг. Максимальная скорость оценивалась в 875 км/час. Вооружение Не-280А планировалось усилить сразу вдвое - установкой до 6 х 20-мм пушек MG 151, а двухкилевое оперение - заменить на однокилевое. РЛМ и департамент Мильха, только 3 месяца назад, заключивших, что подготовка к серийному производству Me-262 преждевременна и что, учитывая сильную загрузку "Хейнкеля" другими работами, производство Не-280 не реально, сделали вдруг "поворот кругом", заказав 300 машин Не-280В-1. Так как "Хейнкель" не обладала необходимыми мощностями, было решено передать контракт "Зибелю".

Однако, к тому времени испытания Me-262 V2 показали, что истребитель "Мессершмитта" имеет превосходство в лётных данных над Не-280 с той же двигательной установкой, особенно в отношении дальности полёта - главного недостатка истребителя "Хейнкеля". В результате 27 Марта 1943 года Технический департамент приказал Эрнсту Хейнкелю прекратить все работы по Не-280. Было разрешено закончить только 9 опытных самолётов...

* * *

В 1944 году формируются учебные центры подготовки пилотов для реактивной авиации и первые боевые подразделения. Активное участие в боевых операциях реактивные самолёты принимали практически до самого окончания войны.

Основной целью для реактивных самолётов Люфтваффе были бомбардировщики союзников, которые постоянно наносили удар по городам и промышленным объектам в Германии. Самолёты советских ВВС столкнулись с новейшими разработками немцев только в самом конце войны, когда фронт был уже на территории Германии.

И война подходила к концу "сырые" и недоработанные реактивные самолёты Люфтваффе не могли противостоять совершенным: Ла-7, Як-9 и так далее. Да и подготовка немецких лётчиков оставляла желать лучшего... Отсутствие постоянно действующей реактивной авиации на Восточном фронте объясняется тем, что все реактивные асы были на западном направлении и защищали небо Германии от постоянных бомбовых атак, наносимых союзниками.

Первыми на Восточном фронте с реактивными самолётами встретились лётчики 176-го Гвардейского истребительного авиационного полка.

Произошла эта встреча 14 Февраля 1945 года. А. С. Куманичкин в паре с командиром полка П. Ф. Чупиковым встретились в воздухе с необычным самолётом. Гвардейцы попытались атаковать противника, но немецкий самолёт неожиданно быстро оторвался от преследователей. После проявки пленки фотокинопулёмета стало ясно, что лётчики 176-го ГИАП повстречались с новейшим реактивным истребителем Ме-262. Это была первая, но не последняя встреча лётчиков 176-го ГИАП с реактивной техникой немцев.

Первого реактивного на свой счёт записал прославленный ас Герой Советского Союза Иван Никитович Кожедуб.

Кожедуб Иван Никитович. Родился 8 Июня 1920 года в селе Ображиевка ныне Шосткинского района Сумской области в семье крестьянина. Окончил химико - технологический техникум. С 1940 года в Красной Армии. В 1941 году окончил Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков. На фронтах Великой Отечественной войны с Марта 1943 года. Командир эскадрильи 240-го истребительного авиационного полка (302-я истребительная авиационная дивизия, 5-я Воздушная армия, Степной фронт) Старший лейтенант И. Н. Кожедуб к Октябрю 1943 года совершил 146 боевых вылетов, сбил 20 самолётов противника. Звание Героя Советского Союза присвоено 4.02.1944 года. К середине 1944 заместитель командира 176-го Гвардейского истребительного авиационного полка (302-я истребительная авиационная дивизия, 16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт) Гвардии капитан И. Н. Кожедуб довёл счёт боевых вылетов до 256 и сбитых самолётов противника до 48. 19.8.1944 года награждён второй медалью "Золотая Звезда". К концу войны Гвардии майор И. Н. Кожедуб довёл свой счёт боевых вылетов до 330 и сбитых самолётов 62. За высокое воинское, мастерство, личное мужество и отвагу 18.8.1945 года награждён третьей медалью "Золотая Звезда". В 1949 году окончил Военно - Воздушную академию, в 1956 году - Военную академию Генштаба. С 1971 года в Центральном аппарате ВВС, с 1978 года - в Группе генеральной инспекции МО СССР. Маршал авиации. Депутат Верховного Совета СССР 2 - 5-го созывов. Член Президиума ЦК ДОСААФ. Награждён орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (семь), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), "За службу Родине в ВС СССР" 3-й степени, медалями, а также иностранными орденами и медалями. Почётный гражданин городов Бельцы, Чугуев, Калуга, Купянск, Сумы и других. Бронзовый бюст установлен в селе Ображиевка.

Произошло это событие 19 Февраля 1945 года в небе над Одером и по описанию самого И. Кожедуба происходило так:

"Дело было так. Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 метров внезапно появляется самолёт. Он летит вдоль Одера на скорости, предельной для наших "Лавочкиных". Да это же реактивный самолёт! Быстро разворачиваюсь. Даю мотору полный газ, преследую врага. Лётчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. "Выжимаю" из машины максимальную скорость, стараюсь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под "брюхо" вражеского самолёта. Хочется подробно рассмотреть его; если удастся открыть огонь и сбить. Подхожу со стороны хвоста на расстоянии 500 метров. Удачный маневр, быстрота действий, скорость позволили мне приблизиться к реактивному самолёту. Но что такое? В него летят трассы: ясно - мой напарник всё - таки поторопился! Про себя нещадно ругаю "Старика", уверен, что план моих действий непоправимо нарушен. Но его трассы нежданно - негаданно мне помогли: немецкий самолёт стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолёт, разваливаясь на части, падает".

В этом воздушном бою И. Н. Кожедуб сбил Ме-262. Немецкие источники потерю подтверждают, даже установлен номер самолёта WNr.900284.

Попробуем заглянуть на ту встречу с реактивным истребителем Люфтваффе, закончившуюся одной из загадок истории авиации.

Многие, а зачастую все считают, что И. Н. Кожедуб сбил унтер - офицера Курта Лянге из I./KG(j)54. Но это маловероятно, так как I/KG(j)54 в это время (22.02.1945 - 28.03.1945) базировалась на аэродроме в Гибельштате под Вюрцбургом. А бой Ивана Никитовича с реактивным самолётом проходил севернее Франкфурта-на-Одере. Если кто - то из читателей не имеет возможности взглянуть на карту Германии, то я позволю себе напомнить, что Вюрцбург - это Бавария, а значит, южная часть Германии. Франкфурт-на-Одере - северная. И расстояние между ними довольно приличное. Около 600 км (практическая дальность полёта Ме-262 составляет 1040 км). Спрашивается, зачем KG(j)54 будет отправлять через всю Германию на "охоту" самолёт, когда там периодически действует более опытная (по составу пилотов) JV44 (дело в том, что близ Одера находилась так называемая "учебная зона" этой части, там проходили лётную подготовку молодые пилоты) ? Но постойте, JV44 была официально сформирована 24 Февраля 1945 года, а бой с реактивным истребителем состоялся 19 Февраля 1945 года. Что ж, JV44 не подходит. Просмотрим следующие части.

Может JG7. Рассмотрим этот вариант. В Феврале эта часть занимались отражением атак союзной авиации с западного направления, но нередки были случаи полёта JG7 вблизи Восточного фронта. Благо, место базирования позволяло: Браденбург - Брист.

Значит, с Иваном Никитовичем самолёт из JG7 скорее всего и встретился. Известно, что камуфляж этого истребителя состоял из беспорядочных пятен и с номером за кабиной: цифра "9" красного цвета. Вспомним обозначения в Люфтваффе. Красный номер обозначает принадлежность ко 2-й эскадрилье в каждой группе. Значит Иван Никитич, скорее всего, сбил Ме-262 из 2-й эскадрильи JG7. Но и у скептиков есть повод для сомнений, например: почему Иван Никитич не заявил о победе сразу по приземлению на аэродром. Или, где плёнка ФКП, которая засняла Ме-262 ? Почему в документах полка нет ни слова о реактивном самолёте, хотя бы в сводке за месяц. И ещё один аргумент: в машинописном списке побед, победа над Ме-262 вписана ручкой на полях, что наталкивает на сомнения в подлинности этого документа.

Что ж, этот вопрос очень сложный и требует отдельного рассмотрения. А я лишь попытался чуть - чуть приоткрыть завесу этой тайны.

Но встречи с Ме-262 были и у других пилотов, кто - то сбивал это "чудо оружие возмездия", а кто - то погиб от его "рук".

Мерквиладзе Гарри Александрович. Родился 17.02.1923 года в городе Батуми (Аджарская АССР). Окончил 9 классов. С 1941 года в Красной Армии. В том же году окончил Тбилисскую, а в 1942 году - Армавирскую военную авиационную школу пилотов. С Марта 1943 года на фронтах Великой Отечественной войны. Заместитель командира эскадрильи 152-го Гвардейского истребительного авиационного полка (12-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 1-й Гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии старший лейтенант Г. А. Мерквиладзе к Маю 1945 совершил 386 боевых вылетов, в 87 воздушных боях сбил лично 13 и в группе 2 самолёта противника. Звание Героя Сов. Союза присвоено 27.6.1945 года. В 1952 году окончил Военно - Воздушную академию, в 1961 - Военную академию Генштаба. С 1970 года Генерал - Майор авиации Г. А. Мерквиладзе - в запасе. Жил в городе Тбилиси. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (трижды), медалями. Умер 2.4.1971 года.

Пилот 152-го ГвИАП Гарри Александрович Мерквиладзе также имеет на своём счету сбитый Ме-262. Бой происходил следующим образом: Гарри Александрович, выполняя полёт, заметил новый самолёт противника, по описанию подходящий на Ме-262. Немецкий пилот также заметил советский истребитель, и приготовился к атаке. Мерквиладзе понял, что без хитрости этот самолёт "с небес на землю" не спустить.

Вражеский истребитель зашёл в хвост истребителю Мерквиладзе и приготовился стрелять, советский лётчик использовал преимущество маневренности своего истребителя, и когда Ме-262 мчался на большой скорости в хвост самолёта Гарри Александровича, он и применил ту самую хитрость, совершив резкий рывок в сторону.

Мерквиладзе изменил траекторию полёта своего самолёта, а истребитель врага на бешеной скорости промчался мимо и ушёл вперед. Советскому лётчику оставалось лишь поймать в прицел истребитель врага и выпустить по врагу очередь пулемётно - пушечного огня, что Гарри Александрович и сделал, записав на свой счёт "чудо инженерной мысли Германии".

Немецкий двухмоторный реактивный самолёт Messershmitt Me-262.

27 Февраля 1945 года в 16-й Воздушной армии была проведена конференция на тему: "Борьба поршневых истребителей ВВС РККА против новой реактивной техники противника". В конференции приняли участие пилоты, которые уже встретились в небе с Ме-262, все делились своими впечатлениями о новом творении Люфтваффе. Кстати, выступил там и Иван Никитич Кожедуб, но про сбитый Ме-262 ни чего не заявил, лишь описал, как возможно его сбить.

Открыл конференцию командующий 16-й Воздушной армией Генерал - Поковник авиации С. И. Руденко следующими словами:

"Мы собрались для того, чтобы поговорить о некоторых особенностях борьбы со скоростными немецкими самолётами, в том числе с "Мессершмиттами-262", имеющими реактивные двигатели. Некоторые из присутствующих здесь товарищей уже встречались с такими самолётами в воздухе. Хотелось бы, чтобы эти лётчики поделились своими впечатлениями о воздушных боях, рассказали, как выглядят новые вражеские самолёты в полёте, какая необходима тактика, чтобы лучше поражать и сбивать их. Этого требуют интересы окончательной победы над немецко - фашистской Германией".

Новиков Алексей Иванович. Родился 7.11.1916 года в Москве в семье рабочего. Окончил 7 классов, школу ФЗУ, аэроклуб, а в 1936 году - Ульяновскую школу лётчиков - инструкторов. С 1939 года в Красной Армии, в том же году окончил Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов. На фронтах Великой Отечественной войны с первого дня. К Августу 1942 года командир эскадрильи 17-го истребительного авиационного полка (205-я истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт) Капитан А. И. Новиков совершил 242 боевых вылета, в 34 воздушных боях сбил 11 самолётов противника. 4.2.1943 года удостоен звания Героя Советского Союза. Всего за войну совершил около 500 боевых вылетов, сбил 22 вражеских самолёта лично и 5 - в группе. После войны продолжал служить в ВВС. В 1960 году окончил Военную академию Генерального штаба. С 1970 года Генерал - Майор авиации А. И. Новиков - в отставке. Жил и работал в Москве. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й степени (дважды), Красной Звезды (четырежды), медалями. Умер 23.10.1986 года.

Первым выступил помощник командира 3-го истребительного авиакорпуса Подполковник А. И. Новиков. Он рассказал о встрече с реактивным самолётом:

"Самолёт имел длинный утончённый хвост и удлинённую носовую часть с низкой подвеской двух гондольных установок под крыльями. Встреча произошла на пересекающихся курсах. Противник быстро проскочил мимо меня и скрылся из вида. В процессе поиска я опять встретил его и пошёл на сближение. Немецкий лётчик, вероятно, заметил меня и снова оторвался, ушёл. В третий раз встретил противника на том же курсе, что и впервые.

Развернувшись, я набрал скорость 570 км в час и пошёл на сближение. Однако реактивный самолёт опять ушёл от меня. Его попытался атаковать Генерал Е. Я. Савицкий. Но и эта попытка осталась столь же безрезультатной: скорость немецкой машины достигала 800 км в час. Следов работы его реактивных двигателей не было заметно из - за сильной дымки".

Подводя итог своего выступления, Алексей Иванович дал несколько советов по технике борьбы с новыми самолётами. Во - первых, атаковать, только используя метод внезапности, лучше со стороны солнца. Во - вторых, при ведении боя необходимо использовать маневр своего самолёта, что бы ни допустить прицельного ведения огня противником. Во время атаки врага необходимо сделать поворот, и когда атакующий проскочит вперёд только тогда открывать пушечный огонь.

Алексей Иванович также отметил довольно плохую маневренность этого самолёта из - за очень большой скорости. Как ни странно, но одной из слабых черт этого истребителя была именно его скорость. По мнению Новикова прицел, стоявший на советских самолётах был пригоден для стрельбы по новым самолётам противника лишь с коротких дистанций. На дальних расстояниях вести огонь было бессмысленно. Но всё же переделывать прицел специально под новый самолёт противника нет смысла. Объём противостояния Ме-262 Советским ВВС был настолько мал и безрезультативен, что реактивный "Мессер" повлиять на ход войны уже не мог.

Макаров Валентин Николаевич. Родился 30.8.1919 года в Севастополе в семье рабочего. Окончил 7 классов и Симферопольский аэроклуб. С 1937 года в Красной Армии. В 1938 году окончил Качинскую военную авиационную школу пилотов. Участник Великой Отечественной войны с Июня 1941 года. Командир эскадрильи 511-го истребительного авиационного полка (220-я истребительная авиационная дивизия, 16-я Воздушная армия, Донской фронт) Капитан В. Н. Макаров к Январю 1943 года совершил 462 боевых вылета, в 118 воздушных боях сбил лично 15 и в группе 7 самолётов противника. 28.01.1943 года удостоен звания Героя Советского Союза. Всего выполнил 635 боевых вылетов, провёл 150 воздушных боёв, сбил 30 самолётов лично и 9 - в группе. В 1947 году окончил Высшие офицерские лётно - тактические курсы, в 1956 году - Военную академию Генерального штаба. С 1975 года Генерал - Майор авиации В. Н. Макаров - в запасе. Награждён орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), "За службу Родине в ВС СССР" 3-й степени, медалями. Умер 20.5.1978 года.

"Прикрывая наземные войска на северном плацдарме реки Одер, я тоже встретил незнакомый самолёт. Вначале признал его за "Раму", но, когда развернулся и пошёл в атаку, убедился, что это не "Фокке - Вульф". Под плоскостями машины были подвешены гондольные установки. Вероятно, в них находились реактивные двигатели, так как из гондол струился белый дымок. Неизвестный самолёт быстро удалился от меня, и я потерял его из вида".

Валентин Николаевич согласился с Новиковым: для того, чтобы сбить такой самолёт необходимо применять фактор внезапности использую солнце и облака. По мнению Макарова одной из слабых черт новой машины был плохой обзор пилота, а в особенности нижней полусферы. Сошлись мнения выступающих и в том, что прицел менять не надо, но вести огонь только под малыми ракурсами.

Также, Макаров внёс предложение о том, что на задания по уничтожению Ме-262 необходимо посылать пары или четвёрки, так как ими управлять легче, нежели большими группами. И о том, что боевой порядок при сопровождении штурмовиков и бомбардировщиков необходимо строить так, чтобы не дать возможность противнику внезапно атаковать. Группы следует усилить и оттянуть их назад.

Кобылецкий Иван Иванович. Родился 10.8.1916 года в городе Бирзула (ныне Котовск Одесской области) в семье рабочего. Окончил 7 классов, школу ФЗУ. Работал помошником машиниста. С 1936 года в Красной Армии. В 1938 году окончил Оренбургскую военную авиационную школу пилотов. Участвовал в национально - освободительной войне китайского народа против японских захватчиков. Участник Великой Отечественной войны с Июня 1941 года. Заместитель командира эскадрильи 43-го истребительного авиационного полка (220-я истребительная авиационная дивизия, 8-я Воздушная армия, Юго - Восточный фронт) Старший лейтенант И. И. Кобылецкий в воздушном бою 16.08.1942 года над своим аэродромом под Сталинградом на самолёте Як-1 таранил вражеский истребитель. Произвёл посадку на аэродроме. Воевал на Юго - Западном, Донском, Центральном, Белорусском фронтах. Заместитель командира 53-го Гвардейского истребительного авиационного полка (1-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт) Гвардии майор И. И. Кобылецкий к Февралю 1945 года произвёл 451 боевой вылет, в 94 воздушных боях сбил лично 15 и в составе группы 9 самолётов противника. 15.05.1946 года удостоен звания Героя Советского Союза. С Сентября 1948 года Подполковник И. И. Кобылецкий - в отставке по болезни. Жил в Киеве. Работал слесарем - лекальщиком, старшим контрольным мастером, инженером. Награждён орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями. Умер 25 июля 1986 года.

От 53-го Гвардейского ИАП в конференции принимали участие Майор Иван Иванович Кобылецкий и Капитан Геннадий Сергеевич Дубенок.

И. И. Кобылецкий подал интересную идею. Он предложил устроить что - то наподобии "засады", а точнее - изучить маршруты противника и организовать засаду, тем самым противник будет застигнуть врасплох и, взяв инициативу воздушного боя в свои руки, сбить или принудить к посадке самолёт врага.

Капитан Г. С. Дубенок напротив, развил мысль Подполковника В. Н. Макарова о том, что для успешной борьбы с противником надо использовать все преимущества построения строя штурмовиков и истребителей.

К тому же одна или две пары истребителей должны следовать спереди основной группы и уничтожать истребители противника, которые будут проноситься на большой скорости сквозь строй бомбардировщиков или штурмовиков. Атаки в лоб малоопытными пилотами безуспешны, так как продолжительность этих атак столь мало, что неопытный пилот не сможет прицелиться и поразить цель.

Подводя итог прошедшей конференции, командующий 16-й Воздушной армии Генерал - Поковник авиации С. И. Руденко порекомендовал командованию частей дальше вести процесс обучения тактике борьбы с реактивными самолётами Люфтваффе. Также он выразил надежду, что бои с реактивными самолётами будут вестись на коротких дистанциях (от 20 до 600 метров).

В заключении своей речи Генерал призвал всех сохранить гордое имя - соколы страны Советов.

Закончилась конференция, загоралась победная весна 1945 года. Но сопротивление армии Гитлера продолжалось, в небе происходили частые столкновения с авиацией противника. Не были исключением и новые встречи с реактивной техникой Люфтваффе.

Дубенок Геннадий Сергеевич. Родился 1.1.1920 года в деревне Красково Пустошкинского района Тверской области. Окончив в 1939 году Чугуевское военное авиационное училище, был направлен на должность лётчика - истребителя на Юго - Западный фронт. Участник Сталинградской битвы. Был командиром авиационного звена, а затем заместителем командира эскадрильи 512-го истребительного авиаполка, заместителем командира эскадрильи 55-го гвардейского истребительного авиаполка 16-й Воздушной армии. Воевал на Донском, Центральном и 1-м Белорусском фронтах. Всего совершил 372 боевых вылета. Проведя более 100 воздушных боёв, сбил 12 самолётов противника лично и 11 - в группе. 24.08.1943 года удостоен звания Герой Советского Союза. После войны окончил адъюнктуру при Краснознамённой Военно - Воздушной академии. Служил в академии преподавателем и старшим преподавателем. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, "За службу Родине в ВС СССР" 3-й степени, медалью "За оборону Сталинграда" и многими другими.

Так 22 Марта 1945 года в бою с парой Ме-262 лётчик Лев Иванович Сивко (фото предоставил А. В. Станков) сбил "реактивного". На этом эпизоде хотелось бы немного остановиться.

Бой происходил вечером в 18:20 близ города Цехин. Четвёрка Як-9 из 812-го ИАП, выполняющая прикрытие наземных войск, находилась на высоте 2000 метров, а скорость полёта была 550 км/час. Во главе этой четвёрки стоял Капитан В. И. Мельников. Вдруг, Лейтенант Л. И. Сивко, летевший в групе слева, увидел, как из - под его "Яка" вырывается огонь в сторону ведущего. В следующий миг мимо них на большой скорости, с набором высоты, проскочил неизвестный самолёт без винтов.

Когда вражеский самолёт начал разворачиваться, Лев Иванович очередью со 100 метров повредил правую плоскость крыла Ме-262, между двигателем и консолью. Истребитель противника перевернулся и рухнул на землю в 5 км западнее Цехина.

По некоторым источникам, вскоре погиб и сам Л. И. Сивко:

"Но и машина Л. Сивко была повреждена, лётчик не смог покинуть её и погиб смертью героя. Теперь боевые друзья в небе Берлина мстили за смерть отважного комсомольца".

22 Марта американские ВВС совершили налёт на цели в Германии. В этот день немцы заявили о 3 сбитых немецких истребителях. Возможно, это были самолёты из JG7 с аэродрома Браденбуг - Брист.

Итак, в этот день было потеряно 3 самолёта реактивного авиапарка Люфтваффе. Первый самолёт из 11./JG7 был потерян во время атаки бомбардировщиков (пилот Аугуст Любкинг, WNr. 111541), второй между Котбусом и Баутценом в районе Альт - Дёберна (пилот Хайнц Эйхнер, WNr. 500462). А что с третьим, спросите Вы? Отвечу, данных по этой потере крайне мало, известен лишь заводской номер Ме-262. WNr. 900192. И то, что потеряли этот самолёт в районе Цехина именно 22 Марта 1945 года. Совпадение? Вряд ли, если учесть, что это территория, где "охотились" Советские пилоты. Так что Лев Сивко, скорее всего сбил именно этот Ме-262. Ещё один аргумент за правду этой победы - это подтверждение боя с земли.

А второй Ме-262 из пары атакующих куда делся? Если он вернулся на аэродром, то почему не оповестил о том, что его напарник был сбит советским истребителем? Хотя возможно и оповестил, но это уже Март 1945 года, меньше 2-х месяцев до окончания войны. Возможно, сообщение пилота второго истребителя просто затерялось в неразберихе немецких военных документов. Всё - таки конец войны...

До окончания войны оставалось меньше месяца, но сопротивление пилотов Люфтваффе не переставало ослабевать (надо отдать должное немецким лётчикам, они продолжали оказывать сопротивление врагу, как говориться до последней "капли крови").

Весной 1945 года Советским пилотам улыбнулась удача сбить ещё несколько Ме-262. Одним из таких счастливчиков оказался Егорович Владимир Алексеевич. В Апреле 1945 года в небе Берлина он очередью из своего Як-9Т "завалил" Ме-262.

Родился 19.5.1919 года в селе Сутиски, ныне посёлок Тывровского района Винницкой области, в семье крестьянина. Учился в строительном техникуме. С 1939 года в Красной Армии. В 1940 году окончил Одесскую военную авиационную школу. С Апреля 1943 года на фронтах Великой Отечественной войны. Командир эскадрильи 402-го истребительного авиационного полка (265-я истребительная авиационная дивизия, 3-й истребительный авиационный корпус, 16-я Воздушная армия, 1-й Белорусский фронт) Капитан В. А. Егорович к Февралю 1945 года совершил 248 боевых вылетов, в 71 воздушном бою сбил 22 самолёта противника. 15.5.1946 года удостоен звания Героя Советского Союза. После войны продолжал службу в ВВС. С 1949 году был начальником лётной части аэроклуба ДОСААФ Запорожской области. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 2-й степени, медалями. Трагически погиб 27.4.1953 года.

Другой "Апрельский счастливчик" Кузнецов Иван Александрович.

Бой происходил следующим образом: группа Ме-262 пожелала атаковать штурмовики Ил-2, когда в воздух поднялись истребители прикрытия. "Мессеры" стали пытаться выйти из боя. И тут командир полка отдал приказ: "Сбить реактивный самолёт!" Свой "Як" И. А. Кузнецов направил наперерез реактивному и выпустил по немецкому самолёту длинную очередь. У мессера задымил правый двигатель. Но реактивный "Мессер" всё ещё пытался выйти из боя, набирая скорость. Но на помощь своему командиру взлетели ещё 3 истребителя. Они одновременно открыли огонь по Ме-262. От такой атаки немецкий пилот уйти не смог, его самолёт накренился и рухнул на землю.

Эта победа была записана на личный счёт Ивана Кузнецова, хотя и являлась групповой. Произошло это событие 30 Апреля 1945 года вблизи Берлина.

А вот как описывает этот бой лётчик - штурмовик Герой Советского Союза, единственный полный кавалер орденов Славы всех 3-х степеней (среди лётчиков), Иван Григорьевич Драченко, сам сбивший в воздушных боях 5 самолётов противника (в том числе 1 - тараном) в своей книге "На крыльях мужества":

Родился 5.01.1917 года в селе Репное, ныне Уваровского района Тамбовской обасти, в семье крестьянина. Окончил 2 курса сельскохозяйственного техникума. В 1936 - 1938 годах и с 1942 года в Красной Армии. В 1938 году окончил Качинскую военную авиационную школу. Работал лётчиком - инструктором Донецкого аэроклуба. На фронтах Великой Отечественной войны с Декабря 1942 года. Командир эскадрильи 107-го Гвардейского истребительного авиационного полка (11-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии старший лейтенант И. А. Кузнецов к Маю 1945 года совершил 219 боевых вылетов. В 59 воздушных боях сбил 10 самолётов противника, штурмовыми ударами уничтожил много живой силы и боевой техники врага. 27.06.1945 года удостоен звания Герой Советского Союза. После войны продолжал службу в ВВС. В 1953 году окончил Высшие офицерские лётно - тактические курсы, служил в Войсках ПВО страны, командовал соединением. С 1972 года Генерал - Майор авиации И. А. Кузнецов - в запасе. Живя в Астрахани, был председателем областного комитета ДОСААФ. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (четырежды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды (дважды), советскими и иностранными медалями.

"Нам, штурмовикам, бороться с Ме-262 было гораздо труднее. Реактивные самолёты проносились над нашим строем, подкарауливая "Илы" на разворотах при заходе на цель или при выходе из атаки. Атаковали они и повреждённые машины, идущие на посадку.

Одна пара приноровилась перехватывать "Ильюшиных" так, что с задания поодиночке хоть не возвращайся. Командир корпуса приказал пресечь эти наглые наскоки охотников. План мы придумали простой: меня с напарником решили использовать в качестве приманки, обмануть противника видимостью лёгкой добычи.

Как - то утром, часов в 8, я поднял свой "Ил" в воздух. Боекомплект полный, но без бомб. Три пары "Яков" набрали высоту до 5000 метров. Я на скорости начал ходить над аэродромом. Вдруг со стороны линии фронта начали расти 2 серебристые точки. Ведущий Ме-262 пошёл в атаку. Маневрируя, я дал по нему пушечную очередь. Тут подоспели сверху и наши истребители.

Атаковавший меня "Мессер" стремительно ушёл ввысь, а второго наши ребята всё - таки накрыли. Фашисту ничего не оставалось делать, как катапультироваться.

Драченко Иван Григорьевич. Родился 15.11.1922 года в селе Великая Севастьяновка, ныне Христиновского района Черкасской обасти, в семье крестьянина. Окончил среднюю школу и Ленинградский аэроклуб. С Апреля 1942 года в Красной Армии. В 1943 году окончил Тамбовскую военную авиационную школу пилотов и был направлен на фронт. Старший лётчик 140-го Гвардейского штурмового авиационного полка (8-я Гвардейская штурмовая авиационная дивизия, 1-й Гвардейский штурмовой авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) Гвардии младший лейтенант И. Г. Драченко к Августу 1944 года совершил 100 боевых вылетов на разведку, уничтожение живой силы и техники противника. Участвовал в 14 воздушных боях. 14 Августа 1944 года при выполнении боевого задания был тяжело ранен и попал в плен. Сумел бежать. По излечении вернулся на фронт. 26 Октября 1944 года удостоен звания Герой Советского Союза. После войны Старший лейтенант И. Г. Драченко - в отставке. В 1953 году окончил юридический факультет Киевского университета, работал директором вечерней средней школы, замистителем директора Дворца культуры "Украина" в Киеве. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, Славы (всех трёх степеней), медалями. Автор книг: "Ради жизни на земле", "На крыльях мужества".

Но почему у него не раскрылся парашют? Когда мы подъехали к месту, где упал несецкий пилот, то сразу заметили, что парашют оказался законтренным. Значит, лётчик заранее был обречён на гибель..."

Но пожалуй самое интересное столкновение произошло у Майора А. В. Ворожейкина.

Арсений Васильевич - единственный пилот советских ВВС, который сбил немецкий реактивный бомбардировщик Arado Ar-234. К тому же Ворожейкин ещё и замечательный писатель: из - под его пера вышли такие замечательные произведения как: "Солдаты неба", "Рядовой авиации", "Под нами Берлин". Именно в своей книге "Солдаты неба" Арсений Васильевич описывает, как он сбил реактивную "Араду". Я предлагаю вниманию читателя тот самый отрывок:

"Под нами необычно быстро скользит какой - то самолёт. Глаза крепко вцепились в него. Под крыльями вижу 4 спаренных двигателя. Реактивный. О таком самолёте приходилось слышать. "Арада", истребитель - бомбардировщик. На нём 4 30-мм пушки и могут быть ракеты.

Скорость этой машины около 900 км/час. Это последняя новинка немецкой военной техники. Хотя мы и летали на самых лучших "Яках" - Як-3, но они поршневые и уступают новым немецким реактивным в скорости километров на 200. Старыми приёмами этого фашиста не возьмёшь. Опыт подсказал, как лучше его атаковать.

Ворожейкин Арсений Васильевич Родился 28.10.1912 года в деревне Прокофьево, ныне Городецкого района Горьковской области, в семье крестьянина. С 1931 года в Красной Армии. В 1937 году окончил Харьковскую военную авиационную школу лётчиков. Участвовал в боях на реке Халхин - Гол в 1939 году. Провёл 30 воздушных боёв, сбил 6 японских самолётов лично и 12 - в группе. В период Советско - Финляндской войны 1939 - 1940 годов был военкомом авиационной эскадрильи. В 1942 году окончил Военно - Воздушную академию. На фронтах Великой Отечественной войны с 1942 году. Командиру эскадрильи 728-го истребительного авиационного полка (256-я истребительная авиационная дивизия, 5-й истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, 1-й Украинский фронт) за 78 боевых вылетов и участие в 32 воздушных боях, в которых лично уничтожил 19 вражеских самолётов, 4.02.1944 года присвоено звание Героя Советского Союза. Второй медалью "Золотая Звезда" Капитан А. В. Ворожейкин награждён 19.8.1944 года за 28 боевых вылетов, 14 воздушных боёв и 11 сбитых самолётов. С 1944 года старший инструктор - лётчик управления боевой подготовки фронтовой авиации. После войны командовал авиационным полком, дивизией, был первым заместителем командующего ПВО Черноморского флота. В 1952 году окончил Военную академию Генштаба. С 1957 года Генерал - Майор авиации А. В. Ворожейкин - в запасе. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (четырежды), Суворова 3-й степени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды (дважды), иностранными орденами.

"Арада" несётся навстречу. У меня высота 6000 метров. Когда реактивный противник будет передо мной под углом 45 градусов, пойду отвесно вниз и там перехвачу его.

Как всегда, "Як" легко, точно игрушка, перевернулся и отвесно пошёл к земле, быстро набирая скорость. Враг оказался сзади. Почему бы ему не изловчиться и не ударить меня из 4-х пушек, а может, ещё и из ракет? Ему стоит только поднять нос, и он, имея огромную скорость, сразу настигнет меня. И я резко кручу машину на пикирование, чтобы посмотреть, как реагирует на меня "Арада".

Самолёт по - прежнему летит низко и скоро обгонит меня. Здесь - то и должен я его подловить. И снова кручу машину. "Як" повинуется с трудом, как бы жалуется: "Хватит меня, испытывать" - и рвётся выйти из пикирования. Я крепко держу его, продолжая терять высоту. Стрелка прибора скорости уже вибрирует на круглой и опасной цифре - "700". И мой "Як", словно отрешившись от жизни, потерял резвость и уже не рвётся вверх, в небо, а с холодной обречённостью идёт к земле.

Машина не рассчитана на такую большую скорость: может развалиться. А если хватит прочности, не выйдет из пикирования: засосёт.

С полным напряжением мышц начинаю выводить. Слушается туго, но слушается. Правда, в глазах темнеет от перегрузки, но я по опыту знаю, это пройдёт, стоит только ослабить давление на ручку. Ещё небольшое усилие. Только бы выдержал "Як" ! Должен! Так мне хочется. И я тяну. Хотя в глазах ночь, но чувствую, всё в порядке.

"Як" молодец, выдержал! В глазах проясняется, вижу горизонт, небо, землю. Здесь где - то должна быть "Арада". Вот она! Рядом. Рассчитал удачно. И тут случилось то, чего я перестал уже опасаться. Раздался взрыв, удар по голове. Я захлебнулся от чего - то густого, холодного. В глазах опять потемнело. Сознание чётко отметило: это последняя атака. Разрыв снаряда в кабине... Но почему обдало холодом, а не жаром и я не чувствую ни боли, ни палящего огня? Рассыпался самолёт?.. Однако передо мной снова небо, земля, горизонт и "Арада". Мой "Як" цел. А взрыв, удар?.. Вот оно что - сорвало с кабины фонарь, и холодный воздух хлестнул в лицо. Беру "Араду" на прицел!

Вот неудача. Уже далеко, могу не попасть. Стреляю. Великолепно! Шнуры трассирующих снарядов и пуль догнали противника и впились в его тело. Из "Арады" брызнули искры, огонь, повалил густой дым, и самолёт скрылся в берлинской гари..."

Отследить эту потерю по немецким источникам очень сложно. А фактически невозможно, ведь даже неизвестно был ли сбит этот самолёт, так как остатки его найдены не были. Да и свидетелей тоже не найти. Можно только догадываться, что произошло с той реактивной "Арадой". Конечно, вероятность того, что Ar-234 совершил посадку практически равна нулю, так как приземляться в городе не очень то удобно, тем более на бомбардировщике. Но, если обломков самолёта найдено не было и свидетелей одержанной победы нет значит, победа засчтана не будет. Так же поступили и с Арсением Васильевичем. Эту победу просто не засчитали.

У советских пилотов, несомненно, появился опыт борьбы с реактивной техникой противника (пригодившийся немного позже в войне с США на территории северной Кореи), а как же сами немцы? У них в истории фронтовой реактивной авиации имеются упоминания о подобных инцидентах? Попробуем разобраться.

Конечно, узнать о том, кто сбил первый советский истребитель возможным вряд ли представится. Мы попытаемся рассмотреть все эпизоды встреч с Советскими самолётами на Восточном фронте.

Итак начнём, а начнем мы с такого именитого пилота, как Йоханес Штейнхоф.

В своих мемуарах "В последний час" оберст Штейнхоф описывает случаи встреч с Советскими пилотами в небе над Одером в Феврале 1945 года:

"Мы летим восточным курсом в направлении шоссе, которое вело к Франкфурту-на-Одере. Неожиданно передо мной появляется русский истребитель, и я не успел за несколько секунд скоординировать положение Ме-262 и зафиксировать цель в прицеле. Только несколько метров отделяли меня от русского истребителя, когда я проскочил мимо и ушёл вверх. Посмотрев назад я увидел вспышки его оружия. Он непрерывно тянул свой истребитель вверх.

Вокруг меня маневрировало много истребителей, достать одного из своих пушек было искушением, но как только я к ним подлетал, они начинали ещё более энергично маневрировать, что чрезвычайно затрудняло атаку. И я был вынужден скрыться из их поля зрения."

"Летя на запад на высоте 1000 метров, я пересёк Одер. Теперь я снова должен набрать высоту, чтобы оказаться среди русских истребителей. Когда я положил Ме-262 на крыло и передвинул рычаги секторов газа, что бы развернуться, то я увидел группу Ил-2, их было 7 или 8, вопреки маскировочной окраски их силуэты были отчётливо видны. Они стреляли из пушек и сбрасывали бомбы на шоссе, грузовики идущие по этому шоссе сворачивали в обочину, а солдаты разбегались в разные стороны. Я поймал в прицел одного из штурмовиков, нажал кнопку пушек, очередь была короткой, и тут же дёрнул на себя ручку управления дабы не задеть верхушки деревьев.

В нескольких сотнях метров перед опушкой леса он коснулся винтом снега, поднялось огромное снежное облако полностью скрывшее Ил-2, когда же порывом ветра снег отнесло в сторону, то я увидел на снегу отчётливый силуэт штурмовика и в этот момент из самолёта вылезла маленькая чёрная фигурка пилота, которая сначала прыгнула на крыло, а за тем по глубокому снегу побежала к лесу."

30-мм пушка, стоявшая на Ме-262.

Состоялась эта встреча 25 Февраля 1945 года. Взлетел Штейнхоф с аэродрома Браденбург - Брист. В Марте он также упоминает о встречах с пилотами ВВС РККА. Вот ещё одна цитата из его мемуаров:

"В один из Мартовских дней я хотел поучить одного из новичков в полёте в паре. После взлёта мы взяли курс к "учебной зоне" у Одера. Перелетели реку и на другой стороне увидели группу русских истребителей. Я хоте атаковать, но угол упреждения при стрельбе опять подвёл меня, дело в том, что у реактивного Ме-262 он иной нежели у Ме-109. Я несколько раз неудачно пролетел через строй. Тут передо мной появилось, что - то, оказавшееся русским истребителем. Инстинктивно я выстрелил из четырёх 30-мм пушек. Как молния вокруг моей кабины пролетели остатки русского истребителя. Он буквально рассыпался в воздухе!

Оглянувшись назад я увидел, как остальные русские истребители на полном газу уходят домой. Разворачиваюсь, снижаюсь и вижу под собой одинокий истребитель с красными звёздами, летящий на запад. Ловлю его в прицел и стреляю. Его пилот задергался, попытался уйти на бреющем, но врезался в верхушку холма".

Как мы видим из выше приведенных цитат, Штейнхоф заявляет о двух сбитых русских самолётах.

Однако не один Штейнхоф заявлял о сбитых советских истребителях, были и другие пилоты Люфтваффе, летавшие на Ме-262, которые также претендовали на победы, одержанные на Восточном фронте.

Так, в последних числах Апреля, обер - лейтенат Герберт Шлютер вблизи города Бреслау сбил один Як-9, а обер - фенрих Гюнтер Виттбольд уничтожил 2 советских штурмовика Ил-2 в окрестностях Бэрвальде. Позже он вспоминал:

"Всё произошло очень быстро и на малой высоте. Я был очень удивлён, встретив там русских. Бортстрелок первого "Ила" даже не успел открыть огонь. Я начал разворот на 360 градусов, когда второй Ил-2 оказался у меня на пути. Я не видел его до тех пор, пока трассирующие пули из его пушек не пролетели мимо мои ушей. Получив несколько попаданий Ил-2 развалился на множество мелких частей".

В течение последних недель войны пилоты JG7 уничтожили около 20 советских самолётов.

Но самое интересное, это то, что последняя победа во Второй Мировой войне, которую одержали пилоты Люфтваффе, была именно на реактивном самолёте, да к тому же сбит был советский истребитель. Предположительно, это пилот из 129-го ГвИАП Г. Г. Степанов. Одержана эта победа была 8 Мая в 15 часов 20 минут.

В заключении я хотел бы сказать, что реактивная авиация Люфтваффе не принесла Гитлеру желаемого результата. Слишком поздно он "дал добро" на серийное производство самолётов с реактивными и ракетными двигателями. Германию уже ничего не могло спасти.

Пилоты гибли не столько от того, что их сбивали самолёты противника, сколько из - за того, что они становились жертвами техногенных катастроф.

На Восточном фронте реактивные самолёты не принесли никакого успеха и их применение там сравнимо с предсмертными конвульсиями умирающего. В данном случае в роли умирающего был Третий Рейх и его военная машина.

Всё же опыт, храбрость и верность Родине даже психологически не сломили пилотов ВВС РККА перед "реактивным чудовищем" Люфтваффе, русские пилоты укатили этого зверя и поставили жирную точку на амбициях Люфтваффе.

Самолёт Ме-262 стал не единственным серийным реактивным истребителем Люфтваффе, принявшим участие в боях Второй Мировой войны. И хотя другой самолёт этой же фирмы, речь идёт о ракетном Ме-163 "Комета", не встречался в воздушных схватках с советскими лётчиками, стоит немного рассказать и о нём.

Этот самолёт известен в истории мировой авиации как "Мессершмитт-163". Однако его создателем был не Вилли Мессершмитт, имя которого он стал носить, а Александр Липпиш - весьма талантливый учёный в области авиации. Зта машина была задумана и спроектирована Липпишем, но построена на заводах Мессершмитта. Идея Липпиша, воплощённая в металл, стала носить обозначение Me-163. На белом свете существует бесчисленное количество детей, которые носят имена не своих родителей, а тех, кто взял на себя заботу о них. Главние в этом деле - сущность, а не название.

Все, кто летал на этом реактивном чуде, ощущали "жар в груди и холод в спине". Зтот самолёт за короткое время мог поднять человека на большую высоту или бросить в преисподнюю. Именно за этот норов его и любили. Вот что пишет в своих воспоминаниях лётчик - испытатель Мано Циглер:

"Не проходило почти ни одного лётного дня без потери кого - нибудь из нас. Но как ни страно, мы все любили это ракетное чудовище, как ветренную женщину, которая может в любой момент обмануть тебя и бросить, но тем не менее мы оставались верны ему".

Немецкий истребитель - перехватчик Me-163, поступивший на вооружение ВВС Германии в Мае 1944 года, был одним из самых необычных, но в то же время наиболее перспективных истребителей мира. В последующие десятилетия развития авиации не было создано ни одного серийного самолёта, который можно было бы непосредственно сопоставить с этим истребителем.

Опытный самолёт имел обозначение DFS-194. Вернее, это был планер DFS-33, разработанный германским научно - исследовательским институтом планерной техники, оснащённый ракетным двигателем. При этом, конструкцию летательного аппарата пришлось основательно переделать, после чего он и получил обозначение DFS-194. Пока его строили в Дармштадте, Александр Липпиш и несколько его сотрудников должны были перебраться в Аусбург в фирму Вилли Мессершмитта (поскольку институт являлся, главным образом, исследовательским учреждением, серийное производство самолёта было решено развернуть на базе фирмы "Мессершмитт" - ведущего разработчика и производителя германских истребителей). Самолёту было присвоено фирменное обозначение Ме-163. Работы по зтому самолёту начались 2 Января 1939 года. Над ним стала работать бригада из 6 человек. Лётчиком - испытателем согласился стать Хейни Диттмар.

Тем временем построенный в Дармштадте DFS-194 стал проходить буксировочные испытания. Затем на нём был установлен ракетный двигатель, работавший на "Т-топливе" (перекись водорода) и "Z-топливе" (перманганат калия). Испытательные полёты с такой силовой установкой проводились на ракетной базе в Пенемюнде. Несмотря на большие трудности, сопровождавшие испытания, были получены обнадёживающие результаты. На ракетном планере DFS-194 Хейни Диттмар достиг скорости 550 км/час.

Испытания первого опытного самолёта Ме-163 V1 в планирующем полёте начались весной 1941 года. Лётные испытания самолёта первоначально проводились на буксировке. В качестве буксировщика был избран двухмоторный самолёт Ме-110. Первые буксировочные полёты показали, что у Ме-163 слишком мал угол планирования. Посадочной полосы при первом приземлении не хватило, и Диттмар был вынужден проскочить между двумя ангарами, стоявшими в конце аэродрома. У всех, кто видел эту посадку, волосы стали дыбом. Последовал ряд доработок в конструкции самолёта, и снова буксировочные испытания на планирование.

До того времени ни один самолёт, не имевший хвостового оперения, не летал со скоростью выше 350 км/час. На скорости, превышающей эту, возникал опасный флаттер на руле направления. Когда с этим удалось справиться, оказалось, что на скорости, превышающей 520 км/час, он появился на руле высоты. Понадобилось более 15 буксировочных полётов, пока были устранены эти неполадки. В общем, по аэродинамическим свойствам самолёт Ме-163 оказался необычно хорошим и надёжным. В пологом полёте он легко достигал скорости порядка 900 км/час.

Однажды на испытания самолёта приехал Эрнст Удет, отвечавший за новую технику в Министерстве авиации. В это время Диттмар на высоте 5000 метров выполнял очередную программу на Me-163, поднятом туда на буксире. Липпиш, увидев приехавшего Удета, показал ему пальцем вверх.

Что это там, Липпиш? - спросил Удет.

Наш опытный Ме-163...

В этот момент Диттмар направил машину вниз и на огромной скорости, примерно 800 км/час, выровняв её, пролетел над аэродромом, а затем свечой ушёл вверх.

Какой двигатель стоит на этой машине? - спросил Удет.

На этом самолёте ещё пока нет двигателя, - ответил Липпиш.

Нет двигателя? - переспросил Удет. - Вы что, Липпиш, принимаете меня за дурачка?

Во время этого испытательного полёта Диттмар несколько раз совершал пикирующие полёты и поднимался вверх.

Этого не может быть, - каждый раз при подъёме вверх самолёта говорил Удет, - Вы мне лжёте, Липпиш!

Когда Диттмар приземлился, Удет подошёл к самолёту и стал внимательно осматривать его. Наконец, убедившись в том, что его не обманывают, произнёс:

Действительно, двигателя нет...

Увиденный Удетом безмоторный полёт произвёл на него сильное впечатление. С этого времени он стал энергично продвигать дальнейшие работы по нему и не упускал из виду до самой своей смерти.

Созданный Вальтером для Ме-163 ракетный двигатель имел тягу 750 кг. Первые полёты с таким двигателем производились на ракетной базе в Пенемюнде. Машина показала невиданную до этого скороподъёмность. Но, поскольку сбрасываемое взлётное иасси не имело амортизационных устройств, лётчик во время старта подвергался большим вибрационным перегрузкам. То же самое происходило и при посадке. Возникла острая необходимость создания сиденья для пилота, способного противостоять таким перегрузкам. Испытательные полёты были на время прекращены.

Несмотря на то, что достаточно надёжного сиденья пилота не было сделано, испытательные полёты были возобновлены, Уже в 4-м полёте Диттмару удалось достичь скорости 800 км/час. Но и это ещё не оказалось пределом. При достижении скорости 920 км/час на самолёте в результате флаттера, отлетел руль направления. О посадке самолёта не могло быть и речи. Диттмару пришлось покинуть его и выброситься на парашюте.

На следующем экспериментальном самолёте Ме-163 V4 Хейни Диттмар совершил рекордный полёт и достиг скорости свыше 1000 км/час. Если бы полёты не производились в величайшей тайне, они могли бы стать мировым достижением. Об этих полётах сам Диттмар рассказывал так:

"Достигнуть рекордных скоростей было нелегко. Двигатель каждый раз отключался, едва удавалось достичь скорости около 500 км/час. Когда удалось выяснить его каприз, я решил проводить скоростные полёты на высоте 4000 метров. Была сделана специальная мерная дистанция. Летая над ней, я внимательно следил за показателем скорости. Манометр прказывал нормальное давление. На такой высоте двигатель не подводил меня. В одном из полётов над мерной дистанцией я стал повышать скорость. Стрелка стала ползти вверх: 950 - 960 - 970... Взглянул на манометр, двигатель в порядке. Едва перевёл глаза на указатель скорости, стрелка была уже за отметкой 1000 км/час. Самолёт стал сильно вибрировать. Я почувствовал, что он перестал слушаться ручки управления. Сразу же выключил двигатель и ждал, когда разрушится самолёт. Прошло некоторое время. Вдруг я почувствовал, что самолёт начал слушаться управления. Тут я окончательно понял, что вошёл в зону звукового барьера. Приземлившись я узнал, что на мерной линии самолёт показал скорость 1004 км/час".

Таким образом, уже в 1941 году, летательный аппарат с человеком на борту перевалил за 1000-км отметку. После достижения такого успеха Хейни Диттмар был награждён премией Лилиенталя за исследования в области авиации. Зто была заслуженная награда за его лётные испытания, при которых он не раз был на волосок от смерти.

Этот самолёт стал также первым в истории авиации аппаратом, встретившимся с проблемами сжимаемости воздушного потока на больших скоростях в горизонтальном полёте. Поэтому при разработке машины пришлось решать ряд новых аэродинамических проблем. Выбранная для "Кометы" схема - "бесхвостка" со стреловидным крылом - облегчила их решение. С этого времени использование стреловидных крыльев стало одним из традиционных решений проблем скоростного полёта.

Модификация самолёта Ме-163, получившая обозначение "В", имела реактивную тягу, почти в 2 раза большую чем первая. Возросла скорость, а с ней и опасность. Отлично сознавая, что каждый полёт может закончиться смертельным исходом, Диттмар обратился к Удету с просьбой дать напарника, которого он смог бы научить пилотированию ракетного самолёта. Идет добился, что друг Диттмара, Рудольф Опиц, был переведён из фронтовой части на фирму Мессершмитта в качестве лётчика - испытателя.

Перед конструкторами по - прежнему стояла проблема амортизации сиденья пилота. Уже под конец испытаний ракетного самолёта с Хейни Диттмаром произошёл несчастный случай, приковавший его к больничной койке на 2 года. При посадке не выдержал амортизатор, стоявший на посадочной лыже. Самолёт остался невредимым, а Диттмар сломал позвоночник. Испытания самолёта продолжил Опиц. Вскоре к нему присоединился известный лётчик ас Вольфганг Шпате, отозванный с фронта. Когда испытания были закончены, для обучения пилотированию ракетного самолёта летом 1943 года в Бад - Цвишенане был сформирован "Испытательный отряд № 16".

Можно сказать, что участникам антигитлеровской коалиции повезло в том, что технические сложности, возникшие в процессе разработки самолёта (связанные, главным образом, с созданием ракетного двигателя на жидком топливе), а также политические сложности того времени затруднили поступление "Кометы" на вооружение фашистских ВВС.

По своей схеме Ме-163 являлся довольно консервативной "бесхвосткой" со стреловидным крылом, которая была спроектирована набравшим к этому времени значительный опыт Александром Липпишем. На крыле (деревянной конструкции) устанавливались односекционные элевоны, а на хвостовой части короткого цельнометаллического (из алюминиевых сплавов) фюзеляжа - вертикальное оперение с рулём направления. Проблему убирающегося шасси проектировщики решили, вообще отказавшись от него. Самолёт взлетал с отделяемой двухколёсной тележки, а посадка осуществлялась на одиночную лыжу, аналогичную посадочным устройствам планеров. На самолёте отсутствовали поддерживающие крыльевые опоры лыжного или колёсного типа, поэтому практически каждая посадка завершалась разворотом самолёта, а зачастую, и переворотом.

Все располагаемые объёмы фюзеляжа были отданы под баки, в которых размещалось топливо ЖРД. Компонентами топлива истребителя Ме-163 служили смесь метилового спирта, гидразина и воды (горючее) и перекись водорода (окислитель). Произошло несколько аварий Ме-163 по причине вступления в контакт компонентов ракетного топлива вне камеры сгорания двигателя ("Вальтер" HW 509 С-1, тяга 20 кН). Иногда двигатель взрывался даже просто от грубой посадки.

Несмотря на значительный запас топлива (2000 кг), экономичность двигателя была очень низкой, так что он мог работать лишь 12 минут; это означает, что перехватчик должен был базироваться непосредственно под воздушными коридорами, по которым следовали бомбардировщики неприятеля. К тому времени, когда Me-163 достигал высоты 9760 метров, у него оставалось топлива всего лишь на 6,5 минут полёта. В некоторых случаях полностью заправленные топливом "Кометы" буксировались на высоту позади тяжёлых немецких самолётов, после чего в воздухе запускался двигатель, и истребитель - перехватчик начинал атаку бомбардировщика.

Вооружение самолёта состояло из 2 пушек калибра 20 мм, установленных в крыле. Me-163 был одним из самых маленьких истребителей Второй Мировой войны. Размах крыла самолета составлял 9,81 м, площадь крыла самолета 20,37 кв.м, взлётная масса 5299,8 кг, нагрузка на единицу площади крыла 260,9 кг/кв.м. Максимальная скорость серийного Ме-163С составляла 858 км/час, самолёт был способен набрать высоту 12 100 метров за 3 минуты 20 секунд; скороподъёмность у земли составляла 60 м/сек.

В серийном производстве было выпущено 364 самолёта. Впоследствии был создан целый ряд самолётов с ЖРД, однако ни один из них так никогда и не стал серийным боевым самолётом ВВС.

Самолёт Ме-163 состоял на вооружении только одной истребительной эскадры - JG400 [ командир - известный немецкий лётчик ас Вольфранг Шпате; войну закончил летая на Ме-262, имел на своём счету 99 воздушных побед ] и применялся исключительно для борьбы с тяжёлыми бомбардировщиками противника на Западном фронте. К концу 1944 года боевая активность JG400 резко снизилась из - за постоянной бомбёжки аэродромов, плохой подготовки пилотов, критической ситуации с доставкой топлива. Реально, боевой была только 1-я группа, которая сумела добиться 9 побед при потере 14 самолётов. 2-я группа, из - за недостатка топлива, закончила войну так и не совершив ни одного боевого вылета...

Ракетный самолёт Ме-163 не был овеян славой побед. Много машин было потеряно из - за отказа двигателей. Немало их погибло и в воздушнвх боях. Оставшиеся были захвачены союзниками и некоторое время испытывались в научно - исследовательских институтах ВВС стран - победительниц. Это говорило о том, что его лётно - технические данные представляли интерес.

В нашей стране проводились испытательные полёты двухместного учебно - тренировочного варианта машины - Ме-163S.

В годы, когда скорость 700 - 750 км/час считалась очень хорошей для серийных истребителей, в Германии конструкторы уже знали, что будет с летательным аппаратом, когда он разовьёт скорость вдвое, вчетверо большую, как будет вести себя машина в зоне скорости звука и далеко за ней. Все годы войны немцы, оказывается, упорно вели соответствующие исследования, и не только теоретические, а уже в лабораториях и на полигонах, "продувки" в аэродинамических трубах Геттингена, Гамбурга, Фолькенроде, Детмольда, Травемюнде, Пьенемюнде, в гигантской трубе Отцале в Альпах, снимали подробные фильмы о полётах крылатых ракет, о падении экспериментальных бомб с большой высоты (чтобы они, падая, успевали разогнаться до нужной скорости). Научились надёжно, с ошибкой не более чем в 1%, определять параметры сверхзвукового воздушного потока в любой точке обтекаемого им профиля, учитывать влияние на такой поток различных физических и геометрических факторов и ещё многое другое, - и в результате в 1944 году в Германии уже строилось не менее 8 опытных реактивных самолётов, не менее 7 находилось в стадии проектирования.

В 1944 - 1945 годах наши западные союзники обнаружили в Германии готовую продувочную аэродинамическую модель истребителя Егер Р-13 (главный конструктор Александр Липпиш) и экспериментальный планер DM-1 - упрощённый "аналог" этого истребителя, узкого бесхвостого треугольника.

Летали на DM-1 уже американцы. Скорость Р-13 была бы, по одним сведениям, 1650, по другим - 1955, по третьим - 2410 км/час. В мощной аэродинамической трубе Геттингена немцы продули модель Р-13 в потоке, более чем в 2,5 раза превосходящем скорость звука.

Спроектированный Александром Липпишем планер DM-1 имел стреловидность крыла по передней кромке 60°, а задней - 15°. Планер был создан в конце Второй Мировой войны как натурный планирующий макет проектируемого самолёта - истребителя с ПВРД. DM-1 разрабатывался с целью проверки возможности обеспечения приемлемых пилотажных характеристик самолёта такой схемы при малых скоростях полёта. В условиях отсутствия опытного образца самолёта, оснащённого достаточно мощной силовой установкой, скоростные аэродинамические данные планировалось получить в аэродинамической трубе. Аэродинамические данные в области промежуточных скоростей были получены при лётных испытаниях, в ходе которых DM-1 буксировался на большую высоту (примерно 7600 метров и более), после чего происходили отделение самолёта и его свободный полёт. DM-1 должен был разгоняться до требуемой по программе испытаний скорости в процессе затяжного пикирования. Относительно малая масса этого планера не позволяла ему развивать в пикировании очень большую скорость. Максимальная скорость в пикировании составляла примерно 558,7 км/час.

При создании планера DM-1 Липпишу помогали две группы инженеров - энтузиастов авиационной техники из Дармштадтского и Мюнхенского университетов (планер получил свое название по начальным буквам этих городов).

Если не учитывать отсутствие двигателя, то DM-1 представлял собой полностью завершённый самолёт, оснащённый в том числе трёхопорным убирающимся шасси. Для обеспечения минимальной массы конструкции самолёт был изготовлен из древесины, а в качестве обшивки использовалась тонкая авиационная фанера. Кроме новаторской формы крыла, уникальной особенностью конструкции являлось то, что кабина представляла собой корневую часть передней кромки вертикального оперения большой относительной толщины.

DM-1 попал в руки американских оккупационных сил, после чего использовался в США для проведения испытаний в 1945 году. Полученные результаты были столь обнадёживающими, что фирма "Конвэр" получила контракт на разработку и постройку реактивной модификации этого планера. DM-1 в настоящее время находится в музее ВВС США около города Дейтон (штат Огайо).

Сразу после войны Соединенные Штаты вывезли к себе из Германии 86 немецких военных конструкторов и учёных. Неполный их список (перечислены только "ведущие") привёл в Декабре 1946 года журнал "Авиэйшен ньюс". Назван среди них и Вернер фон Браун, главный конструктор ракеты Фау-2, впоследствии руководитель разработок американских ракетоносителей "Сатурн" и космических кораблей серии "Аполлон", а первым - доктор Александр Липпиш...

В заключении нашего повествования хочется вновь вернуться к разработкам в области реактивной техники конструктора Эрнста Хейнкеля, а точнее - к самолёту Heinkel He-162 "Salamander".

История этой машины весьма интересна. В последний год войны, когда неизбежность поражения Германии была иже очевидна, Гитлером владели две "великие идеи" - создание тотального орыжия возмездия и тотальная мобилизация всей страны. В этот период одно за другим появляются на свет "чрезвычайно простые" и одновременно, казалось бы, весьма эффективные средства борьбы с противником. Одним из них и стал "тотальный" истребитель Не-162. У одного из руководителей министерства вооружения родилась идея создать небольшой реактивный истребитель, названный позже "народным", предназначенный для "защиты отечества". Требовалось, чтобы он был простым в управлении. На нем должны были летать, после короткого обучения, в основном мальчики из планерных школ "гитлерюгенда".

Задание на разработку и тактико - технические требования на подобный самолёт были выданы одновременно пяти фирмам: "Блом и Фосс", "Хейнкель", "Юнкерс", "Арадо" и "Фокке - Вульф". Согласно требованиям, скорость самолёта должна была составлять 750 км/час, вооружение - 2 пушки, время полёта 20 минут, вес 2000 кг., силовая установка - один турбореактивный двигатель "БМВ 003" с тягой 810 кг.

Заказ на проектирование самолёта сотрудники фирмы "Хейнкель" получили 8 Сентября 1944 года. Ещё не приступая к его компоновке, они уже знали, что единственный двигатель нецелесообразно размешать в фюзеляже. Имея опыт постройки одномоторного самолёта Не-178 они понимали как много потребуется различных увязок при таком размещении мотора. Проще было установить двигатель над фюзеляжем, как это уже было сделано конструкторами фирмы "Физлер" на самолёте - снаряде Fi-103. В целях простоты производства крыло и оперение решено было сделать деревянными. Даже бак для горючего был выклеен из шпона. Шасси решено было сделать с носовым колесом, которое должно было обеспечивать хорошие взлётно - посадочные качества машины.

Конструкторская проработка самолёта Не-162 началась 24 Сентября 1944 года и уже 6 Декабря, то есть всего через 2 месяца, первый опытный экземпляр самолёта был поднят в воздух пилотом Петерсом, имевшим инженерное образование. При его испытании была получена максимальная скорость полёта 840 км/час на высоте 6000 метров. К сожалению этот талантливый лётчик позднее погиб при испытании второго опытного самолёта Не-162 из - за разрушения в полете крыла. Однако Гитлер торопил Хейнкеля и поэтому, после небольшого усиления конструкции крыла, даже без проведения дополнительных лётных испытаний, самолёт был запущен в серию одновременно на нескольких заводах Хейнкеля и фирмы "Юнкерс".

17 Июля 1945 года на английском аэродроме в Фарнборо состоялся авиационный парад, в котором принимали участие и трофейные самолёты немецкого производства. В числе прочих, были показаны и 8 самолётов Не-162. Согласно отчёту английского лётчика проводившего испытания серийного Не-162, скорость машины не превышала 750 км/час, что объяснялось поспешностью запуска самолёта в серийное производство. О лётных и пилотажных свойствах этого истребителя он выразился всего двумя словами: "Лучший в мире!"

Оригинал статьи Андрея Любушкина находится на сайте "Авиаторы Второй мировой" . Я позволил себе вставить в неё дополнительную информацию о самолётах Не-178, Не-280, Не-162, Ме-163, опытных разработках А. Липпиша, дополнить её некоторыми интересными рисунками и фотографиями.

Для тех, кого интересует история создания реактивной авиационной техники в конструкторском бюро Эрнста Хейнкеля, предлагаю прочитать одну из глав его книги "В моей стремительной жизни..." -

Самолет выпускался фирмой «AGO» в 1938 г. Он представлял собой двухмоторный низкоплан с герметической кабиной и убирающимся шасси. Всего было построено 9 машин. Самолет использовался высокопоставленными чиновниками Вермахта. ТТХ машины: длина – 11 м; высота – 3,6 м; размах крыла – 13,5 м; площадь крыла – 25 м²; масса пустого – 1,6 т, взлетная – 2,8 т; двигатели – два Argus As 10 E мощностью 270 л.с; максимальная скорость – 330 км/ч, крейсерская – 280 км/ч; практическая дальность – 1 100 км; практический потолок – 5 200 м; экипаж – 2 человек; полезная нагрузка – 6 пассажиров.

Самолет выпускался компанией «Arado Flugzeugwerke» в 1943 г. Он был спроектирован для перевозки крупногабаритных грузов и вооружения, а также для воздушного десанта. Самолет представляет собой свободнонесущий моноплан металлической конструкции с высоким расположением крыла и двухкилевым оперением, укрепленном на хвостовой балке.

Двухлонжеронное крыло с работающей дюралевой обшивкой имело щитки шириной около 40% хорды крыла, которые, выдвигаясь, увеличивали площадь крыла и повышали диапазон скоростей самолета. Грузовой отсек имел длину 6,6 м, ширину 2,3 м и высоту 2 м. Погрузка и выгрузка грузов производилась через заднюю часть фюзеляжа, которая опускалась с помощью гидропривода. По потолку грузового отсека был проложен монорельс с тельфером, грузоподъемностью 2 т. Для эксплуатации с подготовленных аэродромов самолет имел обычное убирающееся трехстоечное с носовым колесом шасси, а для работы с неподготовленных площадок под брюхом самолета — дополнительное неубирающееся шасси, состоящее из 22 небольших пневматиков. Для размещения десанта вдоль бортов грузового отсека укреплены откидывающиеся сиденья на 24 человека. Всего было построено 22 машины в двух модификациях: Ar-232А (с двумя 1600-сильными двигателями) и Ar-232В (с четырьмя 1200-сильными двигателями). ТТХ машины: длина – 23,5 м; высота – 5,7 м; размах крыла – 33,5 м; площадь крыла – 142,6 м²; масса пустого – 12,8 т, взлетная – 21,2 т; двигатели – два/четыре BMW 801A/ BMW Bramo 323; объем топливных баков – 2 — 3,2 тыс.л; максимальная скорость – 308 км/ч, крейсерская – 290 км/ч; практическая дальность – 1 100 км; практический потолок – 6 900 м; длина разбега – 200 м; вооружение – три 13-мм пулемета МG-131, 20-мм пушка МG-151, дополнительное вооружение – 8 пулеметов МG-34 десантников в окнах; экипаж – 4-5 человек; полезная нагрузка – 8 пассажиров и 2 т грузов.

Средний транспортно-десантный самолет был разработан путем установки двух двигателей на планер Go-242. Он впускался в 1942 г. Самолёт имел фюзеляж из стальных труб, покрытых тканью. Всего было выпущено 176 машин. В зависимости от модификации планера и типа двигателей самолеты имели обозначение: 244В-1, В-2, В-3, В-4 и В-5. ТТХ машины: длина – 15,8 м; высота – 4,6 м; размах крыла – 24,5 м; площадь крыла – 64.4 м²; масса пустого – 5,2 т, взлетная – 7,8 т; двигатели – два BMW 132/Gnome-Rhone 14М/М-25А мощностью 660/700/750 л.с; скороподъемность – 270 м/м; максимальная скорость – 290 км/ч, крейсерская – 270 км/ч; практическая дальность – 740 км; практический потолок – 7 600 м; вооружение – четыре 7,9-мм пулемета MG-15, дополнительное – четыре пулемета MG-34 десантников; экипаж – 2 человека; полезная нагрузка – 23 десантника.

Самолет строился на базе Hе-111h-6 или Hе-111h-16. Два фюзеляжа самолетов соединялись между собой прямой центроплановой секцией с пятым двигателем. Самолет имел две пары стоек шасси. Пилот располагался в левом фюзеляже, второй пилот в правом. Бортмеханик, радист и стрелок размещались в левом фюзеляже, в правом был еще один механик и стрелок. Общая база шасси составила 10 м, а расстояние между двумя фюзеляжами — 12,8 м. Для взлета использовались стартовые ракеты. Самолет предназначался для буксировки грузовых планеров Ju.322 и Ме.321. Всего в 1941-1942 гг. было построено 12 машин. ТТХ машины: длина – 16,4 м; высота – 4 м; размах крыла – 35,4 м; площадь крыла – 147,6 м²; масса пустого – 21,5 т, взлетная – 28,6 т; двигатели – пять Junkers Jumo 211F мощностью 1 350 л.с; объем топливных баков – 4,4 — 8,3 тыс.л.; максимальная скорость – 435 км/ч, крейсерская – 390 км/ч; практическая дальность – 4 000 км; длина разбега – 250 м; практический потолок – 10 000 м; вооружение — четыре пулемета МG-131, два МG-81Z и пять МG-81J; бомбовая нагрузка – 7,2 т; экипаж – 7 человек.

Самолет выпускался компанией «Heinkel» в 1937-1938 гг. Он имел дюралевый монококовый фюзеляж, двухлонжеронное деревянное крыло, обшитое фанерой. Всего было построено 14 машин. Самолет также использовался в качестве разведчика. ТТХ машины: длина – 13,7 м; высота – 3,3 м; размах крыла – 22 м; площадь крыла – 63 м²; масса пустого – 4 т, взлетная – 7,1 т; двигатели – четыре Hirth HM 508 мощностью 270 л.с; максимальная скорость – 320 км/ч, крейсерская – 300 км/ч; практическая дальность – 3 500 км; практический потолок – 6 500 м; экипаж – 3 — 4 человека.

Трехмоторный средний транспортный самолет выпускался компанией «Junkers» в 1932-1944 гг. Он представлял собой цельнометаллический низкоплан с гофрированной обшивкой фюзеляжа, неубираемым шасси. Всего компанией «Junkers» было построено 4,8 тысяч машин 14 модификаций, в т.ч. 3,2 тысячи машин другими производителями. Самолеты также переделывались в бомбардировщики, и обратно, в транспортные. ТТХ машины: длина – 18,9 м; высота – 5,6 м; размах крыла – 29,3 м; площадь крыла – 110 м²; масса пустого – 5,9 — 6,5 т, взлетная – 9,2 — 11 т; двигатели – три BMW-Hornet A2/132Т мощностью 525 — 830 л.с; скороподъемность – 3,9 м/с; максимальная скорость – 270 — 290 км/ч, крейсерская – 220 — 250 км/ч; практическая дальность – 950 — 1 100 км; практический потолок – 5 900 м; вооружение – три 7,9-мм пулемета МG-15 или 13-мм МG-131; экипаж – 2 — 3 человека; полезная нагрузка – 17 — 18 пассажиров или 1,5 т. груза.

Самолет выпускался компанией «Junkers» в 1942 г. Он имел фюзеляж квадратного сечения с работающей обшивкой и герметическую кабину. Загрузка осуществлялась через гидравлическую рампу в хвостовой части фюзеляжа. Стойки шасси убиpались назад в мотогондолы гидравлически. Всего было построено 15 машин. ТТХ машины: длина – 25,1 м; высота – 5,8 м; размах крыла – 34,1 м; площадь крыла – 122.6 м²; масса пустого – 13,1 т, взлетная – 24 т; двигатели – три Junkers Jumo 211 F мощностью 1 350 л.с; скороподъемность – 12,5 м/с; максимальная скорость – 440 км/ч, крейсерская – 385 км/ч; практическая дальность – 3 900 км; практический потолок – 6 300 м; вооружение – два 7,9-мм пулемета МG-15 и 13-мм МG-131; экипаж – 3 человека; полезная нагрузка – 32 пассажира.

Самолет выпускался компанией «Junkers» в 1941-1944 гг. на базе Ju-90 в двух вариантах: Ju-290A-1 и Ju-290А-6. Он имел погрузочную рампу в хвостовой части фюзеляжа для прямой загрузки с кузова. Рампа могла также опускаться в полете для обеспечения парашютных прыжков десантников. Всего было построено 10 машин. ТТХ машины: длина – 28,6 м; высота – 6,8 м; размах крыла – 42 м; площадь крыла – 203 м²; масса пустого – 33 т, взлетная – 45 т; двигатели – четыре BMW 801D мощностью 1 700л.с; скороподъемность – 205 м/м; максимальная скорость – 440 км/ч; практическая дальность – 6 200 км; практический потолок – 6 000 м; вооружение – две 20-мм пушки MGFF и девять 7,9-мм пулемета МG-15; экипаж – 9 человек; полезная нагрузка – 48 пассажира.

Самолет выпускался компанией «Junkers» в 1943-1944 гг. на базе Ju-252. Фюзеляж имел смешанную конструкцию, крылья – цельнодеревянную. Двигатели при посадке имели реверсной режим. Всего было построено 50 машин. ТТХ машины: длина – 24,6 м; высота – 5,8 м; размах крыла – 34,2 м; площадь крыла – 128,3 м²; масса пустого – 13,5 т, взлетная – 19.6 т; двигатели – три BMW-Bramo-323R-2 мощностью 1 200 л.с; объем топливных баков – 3,3 тыс.л; скороподъемность – 315 м/м; максимальная скорость – 370 км/ч, крейсерская – 300 км/ч; практическая дальность – 3 000 км; практический потолок – 6 000 м; вооружение – 20-мм пушка МG-151/20; экипаж – 4-5 человек; полезная нагрузка – 4,3 т.

Тяжелый транспортный самолет выпускался компаниями «Messerschmitt AG» и «Zeppelin» в 1942-1944 гг. на базе планера Ме-321. Он имел большой передний грузовой люк, трансформируемую грузовую кабину и многоколёсное шасси. Всего было построено 201 машину в таких модификациях: Me-323D-1; Me-323D-2; Me-323D-6; Me-323E-1; Me-323E-2. ТТХ машины: длина – 28,5 м; высота – 9,6 м; размах крыла – 55 м; площадь крыла – 300 м²; масса пустого – 29 т, взлетная – 45 т; двигатели – шесть Gnome-Rhоne 14 мощностью 1 140 л.с; объем топливных баков – 5,3 тыс.л; скороподъемность – 265 м/м; максимальная скорость – 250 км/ч, крейсерская – 235 км/ч; практическая дальность – 1 300 км; практический потолок – 4 500 м; вооружение – пулеметы МG-131, пушки МG-151; экипаж – 7-11 человек; полезная нагрузка – 130 человек или 12 т.

Первая мировая война завершилась поражением Германии. 28 июня 1919 г. между Германией и странами-победительницами был заключен Версальский договор, который подвел итоги этой мировой войны. Одним из условий Версальского договора был запрет на военную авиацию в Германии. Более того, в течение шести месяцев после подписания договора немецкой авиационной промышленности запрещалось производить или импортировать самолеты (любые!) и запчасти к ним. Однако военные круги Германии не оставили мысли о воссоздании боевой авиации. 15 июня 1920 г. начальником военного управления (Truppenamt), которое, по существу, выполняло функции Генерального штаба рейхсвера, стал генерал-оберст Ханс фон Зеект (Hans von Seekt). Он отлично понимал значение военной авиации и знал, что в будущем она несомненно вновь понадобится Германии. Внутри рейхсвера фон Зеект создал Центральный авиационный комитет (Fliegerzentrale), в который вошли 180 офицеров, служивших во время Первой мировой войны в военной авиации. Его основной задачей было составление отчетов, подробно анализировавших все аспекты воздушной войны. Среди офицеров комитета были Вальтер Вефер (Walter Wever), ставший затем первым начальником Генерального штаба Люфтваффе, а также Хельмут Фельми (Helmut Felmy), Хуго Шперрле (Hugo Sperrle), Альберт Кессельринг (Albert Kesselring) и Юрген Штумпф (Jürgen Stumpff), занявшие впоследствии должности командующих воздушными флотами Люфтваффе. 14 апреля 1922 г. союзники сняли запрет на производство в Германии самолетов. При этом были четко оговорены технические характеристики, которые немецкие самолеты не могли превышать. Максимальная скорость была ограничена 177 км/ч (110 миль/ч), потолок 4876 метрами (16 тысяч футов), дальность полета 274 км (170 миль).

По мнению союзников, такие ограничения должны были воспрепятствовать разработке в Германии военных самолетов. Соблюдение этих требований контролировалось специальной военной комиссией союзников. Тем не менее были два сектора немецкой авиации, которые могли спокойно развиваться даже под контролем союзников. Первым из них был планерный спорт. Ответственным за это направление фон Зеект назначил хауптмана Курта Штудента (Kurt Student) из Центрального авиационного комитета, который одновременно возглавлял полусекретный технический авиационный отдел (Technisches Amt Luft) в управлении вооружений рейхсвера (Heerewaffenamt). Он сделал все возможное, чтобы поддержать и развить в Германии интерес к полетам на планерах. Штудент, участвовавший в Первой мировой войне в качестве летчика-истребителя, смог получить поддержку среди бывших военных пилотов и уже летом 1921 г. на склонах гор в районе г. Герсфельда (Gersfeld), в 94 км северо-восточнее Франкфурта-на-Майне, прошли первые соревнования по планерному спорту. Они стали первой искрой, пробудившей массовый интерес к спортивной авиации, и в Германии быстрыми темпами начала создаваться целая сеть планерных клубов.

Вторым сектором была гражданская авиация, которая продолжала развиваться быстрыми темпами. В 1921 г. профессор Хуго Юнкерс (Hugo Junkers), который до этого разработал и построил шестиместный цельнометаллический самолет F13, основал собственную авиационную транспортную компанию Junkers-Luftverkehrs AG. Эта компания совершала перелеты в Китай, которые, кроме коммерческой выгоды, давали еще и очень ценный опыт для будущего развития дальних бомбардировщиков.

Чтобы обойти ограничения союзников, позднее производство самолетов "Юнкерс" было организовано на заводах в Лимхамме (Limhamm) в Швеции, в подмосковных Филях в СССР и в г. Ангора (Angora) в Турции. В 1922 г. Эрнст Хейнкель (Ernst Heinkel) в городке Варнемюнде (Warnemünde), расположенном на побережье Мекленбургской бухты в нескольких километрах севернее Ростока, основал собственную авиационную компанию. В том же самом году во Фридрихсхафене на берегу Боденского озера на основе старого завода фирмы "Цеппелин" ("Zeppelin") собственную фирму создал и доктор Клаудиус Дорнье (Claudius Dornier). Гидросамолеты "Дорнье" тоже изготавливались на иностранных авиазаводах: в швейцарском Альтенрейме (Altenrheim), в итальянской Пизе, в японском Кобе и в голландском Папендрехте (Papendrecht).

В 1924 г. профессор Хайнрих Фокке (Heinrich Fokke) и Георг Вульф (Georg Wulf) учредили в Бремене самолетостроительную компанию "Фокке-Вульф" (Focke-Wulf Flugzeugbau). Спустя еще два года, в 1926 г., в Аугсбурге была создана фирма Bayerische Flugzeugwerke, которая затем в 1938 г. была преобразована в фирму "Мессершмитт" (Messerschmitt AG). Поэтому, когда в 1926 г. союзники практически сняли все ограничения, связывавшие производство гражданских самолетов, оказалось, что Германия уже обладает высокоэффективной авиационной промышленностью. Она позволяла вести производство самолетов такими быстрыми темпами, которые тогда не могла позволить себе ни одна другая страна в Европе.